Мы вернемся, Суоми! На земле Калевалы

Лундстрем подходит к каждому по очереди и засовывает руки в карманы. Эти здоровые мужчины очень испуганы. У одного мелкой дрожью дрожат колени, когда Лундстрем обшаривает карманы. У двоих Лундстрем вытаскивает из карманов браунинги и кладет их на стол.

Где оружие? У них должно быть оружие!

Из кухни входит, неся на подносе вымытые чашки, господская стряпуха, рыхлая Марта. Она широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами смотрит на то, что происходит в комнате, на своих хозяев, стоящих с поднятыми руками, на Лундстрема. Когда взор ее доходит до револьвера Сунила, она дико вскрикивает и роняет на пол поднос. С грохотом разбиваются чашки, Марта приседает над осколками и в ужасе закрывает лицо ладонями.

— Тише! — кричит на нее Сунила.

Где остальное оружие?

Херра Сарвитсало, высоко держа руки вверх, осторожно пятится, наступая на собственные подтяжки, к двери в кухню, из которой только что вышла стряпуха. Медленно подвигаясь, он добирается до двери и прислоняется к ней широкой спиной.

Дверь медленно подается. Сейчас он выскользнет из рук этих людей. Наплевать, что он в одних носках. В первом же бараке ему дадут все, что нужно. Пока еще не поздно, надо позвать объездчиков, шюцкоровцев. И вдруг он застывает на месте, боясь обернуться, пошевелиться. Он чувствует на своей спине жесткий круглый холодок стали. Медленно поворачивает голову. Из темноты коридорчика смотрят на него упрямые глаза Вирта.

— Ступай обратно!

И он идет обратно. А в ту секунду, когда дверь в коридор со скрипом закрылась за ним, оконное стекло, покрытое ледяными папоротниками и выпуклыми узорами заиндевелых стеблей, задребезжало и звонкими кусками легло на пол. И сразу холодное дыхание леса рванулось в комнату.

В образовавшееся отверстие маузером грозил оставленный на дворе часовой.

Однако красных было больше, чем думал Сарвитсало.

— Где остальное оружие?

И эти вчера вечером еще наглые и грубые люди, волнуясь, запинаясь и торопясь, предупредительно рассказывали, где хранилось оружие.

У одного оно покоилось под подушкой, и Лундстрем сбросил с измятой, еще не остывшей постели подушку на пол. У другого револьвер лежал в чемодане под кроватью, и Лундстрем, став на колени, вытащил чемодан, выбросил из него все аккуратно уложенные вещи и достал со дна холодный браунинг. Было еще два ружья с круглыми тяжелыми пулями — для охоты на медведя.

— Все! — сказал Сунила. И подошел к двери, которая до сих пор была заперта.

— Херра Курки, подай ключ!

— Там еще спит управляющий с молодой женой, — как будто стараясь оправдаться, заговорил Курки.

Сунила постучал.

— Прошу не будить меня, и так слишком много грохота за стеной, не дают выспаться человеку.

— Ну, ну, завтра выспишься. — И Сунила нажал плечом на дверь.

На огромных медвежьих шкурах, постланных на полу, спали молодые.

Женщина спрятала голову под одеяло.

Управляющий вскочил в нижнем белье и стал дико ругаться. Но, взглянув через дверь в столовую, он увидел растерянные лица десятников, стоящих с поднятыми вверх руками, кучку револьверов на столе и, сразу поняв серьезность положения, вежливо спросил:

— Что вам угодно?

— Пока немного. Где твое оружие?

— Сейчас достану, под подушкой. — И он нагнулся, желая достать револьвер.

— Ни с места. Стой! Я сам сумею достать.

Но Сунила не успел нагнуться, как из-под одеяла высунулась рука, осторожно держащая браунинг, и женский голос произнес:

— Берите скорее эту гадость и дайте мне одеться.

— Виноват, — сказал Сунила, беря заряженный браунинг. — Извините за беспокойство, — сказал он и вышел в столовую.

Руки у господ десятников словно налились свинцом, трудно было держать их поднятыми.

— Заходите в комнату, — приказал Сунила.

Когда они разошлись по спальням и Лундстрем запер за ними двери на ключ, Сунила облегченно вздохнул и, выйдя на крыльцо, из ружья, предназначенного для охоты на медведей, выстрелил в морозный воздух.

Сунила надевает лыжи, запихивает в карман браунинг и изо всех сил бежит к своему бараку. На его долю приходится только два барака, так что он успеет прийти туда еще до выхода ребят в лес. Ему встречается на пути Коскинен.

Яхветти Коскинен спокойно идет к дому господ.

— Все в порядке! — кричит ему на ходу Сунила и пробегает мимо.

В восемь часов общее собрание.

Потом он видит Олави. Олави и еще два лесоруба идут рядом с панко-регами. Он не знаком с Олави, но видел его сегодня ночью в бане и знает, что ему поручено. Поэтому он кричит Олави:

— Все в порядке, забирай склады! — и пробегает дальше.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Услышав выстрел, Инари скомандовал:

— Вперед!

И они побежали на лыжах с новыми, еще не пристрелянными японскими винтовками вперед — к бараку, где жили объездчики-шюцкоровцы.

Впереди, прокладывая лыжню по сухому, рыхлому, выпавшему за ночь снегу, шел Инари. Сразу за ним Унха Солдат, Каллио, рыжебородый, еще двое. Они подбегают к бараку.

Около дверей стоит объездчик и умывается сухим снегом.

— Взять его! — приказывает Инари.

Но тут Унха не выдерживает и кричит:

— Смерть проклятым капулеттам!