Мы вернемся, Суоми! На земле Калевалы

В конце концов это было просто опасно — на выстрелы бежали люди.

Черная, распахнутая выбежавшей женщиной дверь скрипела на петлях.

Темнота зияла за порогом.

— Отставить огонь! — громко скомандовал Лундстрем. И голос его звучал повелительно, по-командирски. — За мной! — крикнул он и побежал к крыльцу.

Мороза он совсем уже не ощущал. Он даже не оглянулся, бегут ли за ним из своих снежных углублений партизаны. Он знал, что не идти за ним сейчас невозможно.

Он взбежал на крыльцо по заснеженным скользким ступенькам и вошел в комнату.

— Руки вверх! — крикнул Лундстрем, захлебываясь яростью, напряжением схватки и не понимая насторожившейся тишины комнаты.

Он разрядил свою винтовку в потолок, первый раз выстрелив с начала восстания.

На шесте под темным низким потолком висела тусклая коптилка.

Перед ним стоял высокий человек в полной егерской форме с какими-то непонятными нашивками на погонах.

Человек этот стоял как столб, широко раскрыв руки (ему, наверное, казалось, что руки подняты вверх), растопырив пальцы.

У ног его лежала с открытым затвором без крышки японская винтовка. Рядом с Лундстремом уже стоял Каллио.

— Бей, бей его! — с неистовой злобой прошипел он.

Но злость Лундстрема уже рассеивалась. Он внезапно почувствовал себя невозможно усталым и неповоротливым.

— Надо выполнить свои обещания! — крикнул тогда Каллио и, ухватившись за дуло двумя руками, поднял приклад винтовки над головой фельдфебеля и с силой опустил. — Он убил, он убил Унха! Понимаешь, он убил Унха! — в отчаянии закричал Каллио, словно желая прогнать от себя призрак.

Комната уже была полна. Партизаны склонялись над телом фельдфебеля.

— Обыскать его, оружие отдать Олави! — командовал Лундстрем.

— Он убил Унха, — горько повторил Каллио. — Идем, Лундстрем, отсюда… Там он лежит, мой друг Унха Солдат. Он ранил в живот Сара, — и Каллио, с омерзением пнув труп фельдфебеля, поднял валявшуюся теплую еще от выстрелов винтовку. — Вот из этой!

И они вышли на улицу.

Каллио хотел вечером зайти проведать Эльвиру, — сколько времени они не видались! Но сейчас он обо всем этом забыл и от горя словно обезумел.

— Я шел по улице и ни о чем не думал, — рассказывал Каллио Лундстрему. — Вдруг вижу — бежит мне навстречу этот человек и что-то кричит. Шагах в двадцати-тридцати бегут за ним наши ребята и кричат мне: «Стреляй, стреляй!» Я схватил с плеча винтовку и выстрелил, промазал. Хочу стрелять второй раз, затвор не открывается, а пока я вожусь с затвором, подбегает ко мне эта сволочь — я обо всем забыл, вижу только один затвор — и с разбегу ударяет меня носком сапога в ногу; я рукою хватаюсь за ушибленное место, а он в эту секунду выхватывает мою винтовку и бежит с нею дальше. Тут стрельба идет со всех сторон, а этот егерь вскакивает и стреляет напропалую из моей винтовки.

Лундстрем, казалось, совсем не слушал рассказа Каллио… Они спешили к телу Унха. Его уже подняли на руки и осторожно понесли к больнице.

Рядом с группой лесорубов, несших Унха, шагала молодая, тепло одетая женщина с белой повязкой Красного Креста на рукаве.

Из избы вынесли тело фельдфебеля и тоже понесли, по распоряжению Лундстрема, в больницу.

Рядом с фельдшерицей шагал удрученный Каллио.

— Он убил Унха, — еще раз сообщил Каллио Лундстрему, как будто видел его после катастрофы впервые.

— Нет, гражданин Унха только тяжело ранен, и, по-моему, совсем не смертельно, — сказала фельдшерица.

— Только ранен! Может выжить? — обрадовался Каллио.

— Думаю, что выживет, если будет спокойно лежать в постели и пользоваться своевременной врачебной помощью, — успокаивающе проговорила фельдшерица.

— Тогда вы ангел, сестрица, — чуть не запрыгал на месте Каллио. И с облегчением стал рассказывать Лундстрему: — Перетащили мы в больницу Сара и Вайсонена. А день воскресный, и ни доктора, ни фельдшерицы на месте нет. Аптекарь медикаментов не дает, да и на кой нужны эти медикаменты, если никто не умеет их пустить в оборот. Чуть-чуть кумекает в перевязках наша Хильда, она и сейчас там около раненых. Ну что делать, надо мчаться за доктором. Доктора в селе нет. Побежал я за этой сестрой, фельдшерицей. Дом заперт на все засовы. Стучу, кричу — не отвечают. Наконец открыла форточку и требует: «Убирайся немедленно, все равно не открою, веди главного начальника сюда!» Я бы мог достать ее из винтовки, но требовалось для дела доставить живьем. Вот уж и разозлился я, никак не представлял, что она такая. — И Каллио показал на шагавшую рядом фельдшерицу; даже в темноте угадывался ее здоровый девичий румянец. — «Лотта Свард»! Подай ей начальника.

Побежал я обратно в больницу, так и так, сообщаю Унха. Он и говорит: «Чем я не начальник?»

А Сара стонет, прямо нет возможности слушать.

Побежали мы обратно к дому фельдшерицы. «Вот, — кричу, — главного начальника привел!»