Мы вернемся, Суоми! На земле Калевалы

— Все, что надо для нашего колхоза, за один сезон напилим, а потом и соседям поможем. Так, глядишь, за год-другой и подымемся. Все вместе. На МТФ у нас сотня коров, дальше еще больше будет. Каждой корове на пойло, на обмывку, на скотный двор и прочее — этак тысячу ведер за сутки. Поди натаскай. Самое меньшее шесть человек надо. А тут электроэнергия — насос. Так что не в освещении дело, а, попросту говоря, без своей электростанции нам никак не вылезть, никак не обернуться. А с ней мы за довоенное время перешагнем. Вперед прыгнем. Потому и весь колхозный народ с открытым сердцем на такое дело пошел. Я тоже к этой стройке всей душой припал. Конечно, в чертежах мне трудно разбираться. Сам я не электрик, да ко мне в отпуск друг по партизанскому отряду приезжал, объяснял про электричество. Он у нас в отряде радистом был Последний Час прозвали. А потом дали мне в помощники старика одного, — продолжал Якуничев, помолчав с минуту. — Сначала я думал, зря его суют. На тебе, боже, что нам негоже. А на деле бойкий старик. Как только фашисты начали отступать, он по лесам пошел. У нас, знаете ли, все здесь вокруг было минировано: тысячи, десятки тысяч мин. А он пошел и стал собирать брошенные финнами провода. Там десяток метров подберет, там — сотню. Больше месяца по лесам ходил, несколько километров проводов насобирал. Полностью проводами обеспечил колхоз. Бесстрашный старик.

Мы сели на небольшой замшелый валун. Где-то над ухом звенел комар. Плотники стучали топорами.

Мне вспомнилось, как жарким летом в таком же карельском лесу сидел я на таком же валуне около входа в землянку. И так же тогда пахло нагретой смолой и хвоей. Рядом с мной был командир дивизии Лундстрем.

Мы не встречались лет пятнадцать. И, несмотря на то, что в этой уже немного грузной фигуре только можно было угадывать былого статного спортсмена, несмотря на морщинки, лучиками побежавшие от его глаз, когда он улыбнулся, я сразу его узнал.

— Тот! Тот самый!

— А что со мной сделается? — снова улыбнулся он. — А, этот шрам на лбу? — поймал он мой взгляд. — Да, раньше его не было. Следы Гвадалахары.

Вечером, спасаясь от комаров в землянке, он долго рассказывал мне о боях с франкистами в Испании.

— Помню, приехали ко мне однажды советские писатели. Прошел я с ними по переднему краю. Владимир Ставский, высокий такой, грузный, в синем берете, остановился около трупа негра. Рядом лежало еще несколько убитых негров. «Это африканцы Франко?» — спросил он. «Нет, это мои негры. Американцы из батальона Линкольна», — ответил я ему… Впрочем, ты сюда не за испанскими рассказами прибыл, — снова улыбнулся он.

И в самом деле, я приехал в дивизию к Лундстрему за другим. Мне намекнули, что она будет наступать.

— У меня все готово, — сказал он, отвечая на мой безмолвный вопрос. — Только сигнала жду. Год топтались на месте. Смотри, какую оборону соорудили. Но, ей-богу, не жаль бросить ее. Лишь бы вперед. Все об этом только и мечтают.

— За чем же остановка?

— А вот. — И Лундстрем разложил карты на валуне. — Видишь, дорога? Видишь, река? А вот мост. Только я начну артподготовку, они по этому мосту две-три дивизии с артиллерией и боеприпасами перебросят. А мне ни одного бойца из запаса не пришлют. Таков приказ. Ну и остановят меня, как только я с места двинусь. Мне бы только два-три дня выиграть. Тогда я верст на семьдесят вперед рвану, до самого берега Кархуйоки доскачу и такую оборону займу, что меня целая армия не выбьет. Но для этого мост нужно на воздух поднять. Понятно? Этого я и жду. Ну, а если у нас будет успех, тогда резервы подбросят. Разовьют его.

— А как с мостом?

— Что я могу тебе сказать! Иду я как-то здесь и слышу разговор разведчиков. Трое их было. Вернулись они из разведки. В точности рассмотрели вражеские позиции: проволоку в семь рядов, надолбы, минные поля, блиндажи, доты, дзоты. И вот первый разведчик говорит: «Такие укрепления нипочем не взять». — «Конечно, не взять, — соглашается второй. — Ну, как их возьмешь?» — «А если приказано будет взять, тогда что? — спрашивает третий. — Да, тогда что?» Они задумались. «Ну, если приказано, тогда надо будет взять», — опять говорит первый. «Тогда обязательно возьмем», — отзывается второй. «Конечно, возьмем», — подтверждает третий.

Лундстрем усмехнулся.

— Вот так и с мостом, я думаю. Поручено партизанам. Отряду Ивана Фаддеевича. Только это невероятно трудно… Да… Я эти места хорошо знаю. В молодости там партию оружия провозил…

И он задумался.

Ночью слышу сквозь сон: зазуммерил телефон.

— Вставай! — радостно кричал Лундстрем. — Мост взорван!

И, как бы подтверждая его слова, начала грохотать наша артиллерия: полковая, дивизионная, батальонная. Грохот распирал уши. От сотрясения воздуха струйками стекал песок по стенам.

Через полчаса первый полк, обойдя противника по болоту, рванулся в наступление. Батареи же приковали внимание врага с фронта…

В этой землянке мы больше не ночевали. Дивизия по болотам, по лесной дороге прорывалась вперед.

В этот прорыв была брошена затем еще одна бригада.