Мы — весёлые ребята

АННА ИВАНОВНА (разговор этот даётся ей с трудом, ей жалко мать). Не могу, Ксения Михайловна. Извините, пожалуйста. Я одна ничего не могу. Будет педсовет…

КСЕНИЯ МИХАЙЛОВНА. Выгонят подлеца?

АННА ИВАНОВНА. Да. В этой школе ему нельзя оставаться.

КСЕНИЯ МИХАЙЛОВНА (она близка к истерике, ей тоже трудно; возможно, ей уже много лет трудно). Господи, что же мне теперь? Куда пойти, чего делать? Убить его, подлеца? Или самой в петлю?

АННА ИВАНОВНА (тоном утешительницы, довольно фальшивым, ибо сама еле держится). Не надо сейчас ничего решать. Обождите до завтра… до вечера… Не в тюрьму же его сажают. Перейдёт в другую школу… Там его возьмут… под особое наблюдение…

КСЕНИЯ МИХАЙЛОВНА. Правильно. В тюрьму его! Ничего для него не жалела! А теперь сама говорю: в тюрьму! (Вытирает слёзы.) Простите его, Анна Ивановна.

АННА ИВАНОВНА.

Извините, я не могу…

КСЕНИЯ МИХАЙЛОВНА (снова плачет). Хоть руки на себя наложи… А к директору? Он может?

АННА ИВАНОВНА. Не знаю.

КСЕНИЯ МИХАЙЛОВНА. Я к директору пойду. А не простит… (Уходит, безнадёжно махнув рукой.)

Анна Ивановна возвращается в класс, садится за стол. Берётся то за одну бумажку, то за другую, перекладывает журнал с места на место, движения её явно бесцельны. Наконец она поворачивается к доске и недоумённо смотрит на стоящего Кукина.

АННА ИВАНОВНА. Ты что, Кукин?.. Ах, да… Ну вот что, Кукин, напиши… напиши нам… (Не в силах более сдерживаться, Анна Ивановна закрывает лицо руками и рыдает, склоняясь над столом всё ниже и ниже.)

Эпизод девятый

Учительская. Со времени трагических событий прошло недели две. Анна Ивановна сидит за столом. После стука в дверь входит шофёр.

ШОФЁР.

Здравствуйте, гражданка учительница.

АННА ИВАНОВНА. Здравствуйте…

ШОФЁР. Я, гражданка учительница (смущается)… тьфу, извините… привык за две недели, понимаете: «гражданин прокурор, гражданин следователь»… Товарищами-то звать нельзя, неизвестно было, понимаете, товарищ я им или кто другой.

АННА ИВАНОВНА. Ну, а теперь — товарищ?

ШОФЁР. Да вроде бы… Оправдали. Условно дали, конечно. Но я не в обиде. У меня ведь дома таких трое осталось. Я вам хочу большое спасибо сказать. Вот что вы на суде объяснили… почему он побежал… и прочее…

АННА ИВАНОВНА. Меня благодарить не за что. Я рассказала, что знала.

ШОФЁР. Так ведь в суд вас не вызывали, а вы пришли.

АННА ИВАНОВНА. Да вот… пришла.

ШОФЁР. А я вам за это и кланяюсь. И от жены спасибо. Она всё адрес ваш спрашивает.

АННА ИВАНОВНА. Ну уж это лишнее.

ШОФЁР.

Не скажите. Взаймы-то мы все брать умеем, отдавать не торопимся.

АННА ИВАНОВНА. Какие займы?

ШОФЁР. Да я про доброе слово. Кто-то его вам сказал… а вы мне отдали. А я уж, извините, кому другому передам… Я так считаю: доброе слово слышишь — взаймы берёшь.

АННА ИВАНОВНА. Теперь понимаю. (Улыбается.)

ШОФЁР. Я ещё тогда вашему парнишке сказал: умная у тебя учительница!

АННА ИВАНОВНА. Да?! (Смеётся). Спасибо!

ШОФЁР. Не за что. Вам спасибо. Желаю вам долго жить.

АННА ИВАНОВНА. До свиданья. А всё же вы потише ездите.

ШОФЁР. Да я же тридцать один год… Вы уж извините меня… (Уходит.

)

Входит Аня.

АННА ИВАНОВНА (встаёт ей навстречу). Пришла? Ну и молодец! Ребята о тебе каждый день спрашивают: «Где Мельникова? Почему в школу не ходит? Когда придёт?» Они тебя ждут, Аня…

АНЯ. А мы уезжаем…

АННА ИВАНОВНА. Куда?

АНЯ. К папе. Мы там теперь будем жить.

АННА ИВАНОВНА. Как же так? Зачем так спешить? Я поговорю с твоей мамой — ты должна хотя бы год закончить.

АНЯ. Не надо говорить. Раньше мама и сама не хотела… И я тоже. Мы папу всё время уговаривали, чтобы он совсем сюда перебрался. А он уговаривал, чтобы мы к нему…

АННА ИВАНОВНА. А теперь?

АНЯ. А теперь мы согласны. (Всхлипывает.) И не говорите мне ничего, Анна Ивановна, а то я заплачу.

АННА ИВАНОВНА. Ну что ж, езжай. Раз решили, значит — надо.