Мы здесь живем. Том 2

На моих глазах члены партии меняли должности так: начальник типографии стал завгаром, а потом главным инженером ККПиБ; секретарь-машинистка райкома партии стала начальником Горгаза (при наличии в горгазе двух специалистов, имеющих специальное образование!).

Главному архитектору и комиссии я показывал на доисторический сортир Лазарева и говорил:

— Вы что, предлагаете построить мне такой же сортир?

Но не получал ни согласия, ни отказа, а лишь заученное:

— Вы должны выполнить постановление и решение райисполкома.

— Чем вас не устраивает закрытая яма, построенная по всем санитарным правилам? Если она построена с нарушением этих правил, то укажите на них — я согласен их исправить.

— Исполняйте решение райисполкома.

Разговаривать было бесполезно, и я заявил, что ликвидировать нормальное сооружение взамен на лазаревский сортир не буду. Я согласен был ждать решения суда и исполнения его решения руками «декабристов».

Эта яма стоила мне времени и нервов: мне постоянно напоминали о ней, предупреждали и угрожали, то и дело кто-нибудь являлся или поступала очередная бумага с вызовом к кому-нибудь из руководства городом.

Через несколько месяцев после начала «дела» о яме городские власти начали против меня другое дело, которое тоже не имело никакой другой цели, кроме нервотрепки и траты времени. Дело в том, что, когда мы покупали дом, он стоял на участке размером около гектара. Такие участки вообще вещь немыслимая для частного домовладения в нашей стране. Но здесь был целый комплекс обстоятельств, позволивших иметь такой огромный участок.

Во-первых, Таруса — такое место, которое осталось в стороне от засилья промышленности; она не имеет прямого сообщения с Москвой (кроме летнего периода). Это уберегло ее от сильного роста. Буквально до последних трех-пяти лет там совсем не велось никакого строительства вообще и жилищного в том числе. Город целиком сохранил старый дореволюционный облик провинциального городка. Дома здесь в основном деревянные и уже ветхие. Очень много домов оригинальных и редких по своей ценности, памятников архитектуры прошлого века. В основном это дома зажиточных мещан и купечества. Центр целиком состоит из кирпичных домов; например, в бывшей церкви сейчас Дом пионеров. Здесь же районный банк в старинном и очень красивом здании. Так как место, на котором расположен город, — сплошные овраги, то усадебные участки тут не всегда пригодны для земледелия, и когда-то это давало право частникам иметь их размеры больше, чем принятые в стране шесть соток.

Но в последние годы Таруса стала местом отдыха дачников-москвичей. Дома стали скупаться под дачи, появилось много желающих купить дом в Тарусе. В наше время здесь стали понемногу строить жилье и различные здания для госучреждений. Прекратили выделять участки под строительство домов жителям. Все эти обстоятельства вздували цены не столько на сами дома, сколько на приусадебные участки. За последние два-три года цены подскочили в два раза.

Как я уже говорил раньше, последний участок под строительство городские власти отдали Футману в 1970 году. И тогда уже выдавали строго по норме, не более шести соток под дом.

Наш же участок особенный. Своими чрезмерными размерами он обязан еще тому обстоятельству, что дом когда-то, как я уже говорил, принадлежал заслуженному художнику В.В. Журавлеву. Занимая довольно высокое положение и пользуясь привилегией старого большевика и участника трех русских революций, он выхлопотал для себя разрешение властей на присоединение к своему участку прилегающих к нему с трех сторон лесных оврагов. Мне показывала ходатайство Союза художников Москвы Галя Георгиевна. В этом ходатайстве была просьба оставить овраги за Журавлевым еще и потому, что они способствуют его творчеству и все равно являются непригодными для другого использования местными властями. Все это учли, и ходатайство было удовлетворено.