Мы живые

У них было на столе просо, картошка и лук, зажаренный в льняном масле. Кира была так голодна, что ее руки с трудом подчинялись ей. Но она не могла дотронуться до проса. Она внезапно почувствовала неудержимое отвращение, какую-то ненависть. Она скорее готова была умереть от голода, чем проглотить еще одну ложку этой горькой массы, которую она ела, как ей казалось, всю свою жизнь. Она без особого интереса задумалась, есть ли на земле такое место, где не тошнит от каждого глотка; место, где яйца, и масло, и сахар – не недостижимый, сводящий с ума идеал, которого все рьяно жаждут и который все равно остается недостижимым.

Она помыла посуду в холодной воде; на поверхности воды в кастрюле плавал застывший жир. Потом она надела валенки.

– Мне надо идти, Лео, – сказала она, словно извиняясь. – Сегодня вечер в политпросвете. Общественная работа, ты ведь знаешь.

Он не ответил; он даже не смотрел на нее, когда она выходила.

* * *

Кружок политпросвета заседал в библиотеке Дома крестьянина. Библиотека отличалась от других комнат в этом здании только тем, что в ней было больше плакатов и меньше книг, и эти книги стояли в ряд на полках, а не лежали высокими стопками на столах.

Девушка в кожаной куртке была председателем этого кружка; все служащие Дома крестьянина были его членами. В кружке занимались «политическим самообразованием» и изучением «истории революционной философии». Кружок собирался дважды в неделю; один из членов зачитывал доклад, который он подготовил, остальные обсуждали его.

На этот раз была очередь Киры. Она подготовила доклад на тему «Марксизм и ленинизм».

– Ленинизм – это марксизм, приспособленный к русской действительности. Карл Маркс, великий основатель коммунизма, считал, что социализм – это логический результат капитализма в стране с высокоразвитой индустрией, где пролетариат обладает высокой степенью классовой сознательности. Но наш великий вождь, товарищ Ленин, доказал, что…

Она переписала свой доклад, слегка изменив слова, из «Азбуки коммунизма», книги, изучение которой было обязательным для каждой школы страны. Она знала, что все слушатели читали ее, что они читали и ее доклад, снова и снова, в каждой передовице любой газеты все последние шесть лет. Они сидели вокруг нее, сгорбившись, бессильно вытянув ноги; они дрожали в своих пальто. Они знали, что она находится здесь по той же причине, что и они. Девушка в кожаной куртке сидела на председательском месте и время от времени зевала.

Когда Кира закончила, несколько рук вяло похлопали.

– Кто желает высказать замечания, товарищи? – спросила председатель.

Молодая девушка с очень круглым лицом и несчастными глазами прошепелявила, желая показать свой активный интерес:

– Я думаю, что это прекрасный доклад, и очень ценный, и поучительный, потому что он был отличным, понятным и объяснил ценность новой теории.

Некий чахоточный молодой интеллектуал с синими веками и пенсне сказал в обычной для ученого манере:

– Я хочу сделать следующее замечание, товарищ Аргунова: когда вы говорите о том, что товарищ Ленин ставил крестьянина рядом с индустриальным рабочим в схеме коммунизма, вы должны уточнить, что речь идет о бедном крестьянине, а не каком-нибудь другом, потому что, как известно, в деревнях есть и богатые крестьяне, которые враждебно настроены к ленинизму.

Кира знала, что должна спорить и защищать свой доклад; она знала, что чахоточный молодой человек вынужден был спорить, чтобы показать свою активность; она знала, что эта дискуссия интересует его не больше, чем ее, что его веки были усталыми и синими от бессонницы, что он нервно сжимал руки, не осмеливаясь взглянуть на часы, не осмеливаясь позволить своим мыслям перескочить на дом и на те заботы, что его ожидали.

Она монотонно сказала:

– Когда я говорю о крестьянине, который стоит рядом с рабочим в теории товарища Ленина, то, само собой, я имею в виду бедного крестьянина, так как никакому другому крестьянину нет места в коммунизме.

Тот же молодой человек сонливо сказал:

– Да, но я думаю, что мы должны быть последовательными в науке и говорить «бедный крестьянин».

Председатель сказала:

– Я согласна с последним заявлением. Этот тезис должен быть исправлен и должен читаться в этом месте: бедный крестьянин. Еще замечания, товарищи?

Замечаний не было.

– Благодарим товарища Аргунову за ее ценную работу, – сказала председатель. – На нашем следующем собрании мы заслушаем доклад товарища Лескова на тему «Марксизм и коллективизм». Объявляю собрание закрытым.

С судорожным рывком и хлопаньем стульев они ринулись вон из библиотеки, вниз по темным лестницам, на темные улицы. Они выполнили свой долг. Вечер – или то, что осталось от него, – принадлежал теперь им.