Мыс Рытый

АВ улыбался, не разжимая губ, но глаза его довольно искрились. Еще днем он мне показывал ручку, способную писать даже под водой. А до этого, на истоке, он достал и специальный клей, и резиновые перчатки. Я тогда первый раз вспомнил про Паспорту. И вот — опять! Удивили, удивили — ничего не скажешь. Четыре балла!

Ночью было холодно. Что ж, значит пришло время испытать «автономный источник тепла». Где он? Разорвав в темноте пакет, встряхнув и размяв порошкообразное содержимое, я почувствовал ладонями, как «приходит» тепло из этой маленькой подушечки. Говорили мне, что самое лучшее, такую подушечку надеть между первой и второй парой носков, чтобы ступни грела. Вот только корячиться ночью в спальном мешке совсем не хочется. Собственно говоря, и так, стоило ладоням почувствовать тепло, как по всему телу пробежал «ток», и похорошело замерзающей тушке. Помню, как-то в армии, на гауптвахте, зимой закрыли нас в холодную камеру, в которой лишь еле-еле и кое-как грела маленькая труба отопления. Так мы — человек пять солдат — всю ночь стояли, держась за этот автономный источник тепла, и думали, что греемся. Вот тогда мы испытали такой же эффект, когда через ладони по всему телу проходила «тоненькая струйка» тока, и нам казалось, что не холодно. А ноги? Ноги прыгали и шевелились, чтобы не замерзнуть. Теперь вместо трубы у меня в руке был небольшой мешочек с каким-то химическим реактивом гораздо большей температуры. Куда его деть, если не под носки. Положил в нагрудный карман. Через пару минут «сердцу» стало жарко. Тогда, решив не «напрягать» своё сердечко, я зажал мешочек-подушечку между ног (но не там, где можно подумать, а гораздо ниже — в районе коленей) и спокойно уснул до утра.

Проснувшись утром в сырой палатке, первое, что появляется перед глазами — напившийся кровью комар, нагло и смело сидящий на потолке. Моей кровью! Моментальная реакция — раздавить гада! Комаров, мошек, жучков всяких — да любую живность и пакость — в палатках безжалостно давят! Вот и тут, первая реакция — раздавить! Но застегнут спальный мешок, и тепло там в нём, внутри, и руки вытаскивать не охота — лень с утра даже шевелиться, на бок перевернуться лень. А тут — дави! Руки-то так и чешутся… а заспанный, рассудительный Мозг им говорит: «Зачем? Чего он уже такого тебе сделает, чтобы его давить? Он же уже напился твоей крови. Раздавишь — палатку только испачкаешь. Какой смысл? Да к тому же, это не комар, а комариха. Ей рожать надо, потомство выращивать, детей кормить — вот она, рискуя жизнью, и лезет в палатки, чтобы крови отсосать и потом потомство развести. А теперь уже всё — она своего добилась, тебе больше больно не сделает, а, раздавив её, ты убьешь ни одну жизнь, а целое поколение комаров! К тому же, ты сегодня-завтра уйдешь от сюда. Так что комары, которые вылупятся, благодаря твой крови, тебе тоже будут не опасны. Кроме того, заметь, „благодаря твоей крови“ — может, это будут твои кровные братья?!.. И сестры! Так зачем же вытаскивать руки из теплого мешка, чтобы испачкать полог палатки собственной кровью? Пусть живет! Те, которые будут жужжать всю ночь — вне сомнений, гады — дави их безжалостно! А этого — зачем? А? Понимаешь?»

Рука соглашается, останавливается на полпути, и лениво расслабляется, падая куда-то на место.

А разум на радостях начинает попутно рассуждать об эко-туризме и (по-буддистски) о том, что все твари земные — братья наши небесные, и жить тоже очень хотят!

… Через какое-то время, собирая палатку, я совершенно забыл про неё (про комариху) и, видимо, задавил впопыхах. Но это уже совсем другая история. И разум тогда уже не был заспанным и ленивым — он хотел побыстрее собрать палатку и свалить отсюда на берег Байкала, на «Фрегат» пить пиво… а до комара ему и дело не было, наплевать ему было на комара!

Далее.

Пока не пошел дождь (а всё вокруг в тумане), мы быстро скидали наши полусухие вещи в рюкзаки, разобрали лагерь, перекусили, чем могли, и отправились в путь по высокой мокрой траве. Через пять минут нашли конную тропу, вихляющую между деревьев параллельно реке, и настроение улучшилось — по такой дорожке к Байкалу можно шагать посвистывая.

На поляне стояли два огромных лося с большими лопатами рогов.

— Лоси! — я машинально схватился за карабин, так как в первую секунду и не поймешь, что за зверь перед тобой возник — просто темное пятно, а уж кто это — фокусируется позже. — Фотографируйте!

Не успели мои спутники достать фотоаппараты, звери растворились в кустах. Только рога поверх веток выдавали, что лоси ещё не ушли.

Андрей Валентинович щелкнул пару раз «для профилактики». Лоси вновь вышли из кустов, поглазели, услышали наши голоса и, перекидывая «театрально» свои длинные конечности, ускакали куда-то по своим делам.

— Успели? — спросил я у АВ, кивая на фотоаппарат.

— Далеко. Но, кажется, что-то успел. Дома разгляжу.

— Ну, хоть так.

Андрей Валентинович улыбнулся глазами, не разжимая губ.

Тропинка «нырнула» в реку.