Читаем Мысль нельзя придумать полностью

Если бы не адвокаты, никто бы не знал, какими невинными жертвами бывают преступники.

Любите книгу – пишите меньше!

Я не писатель – на серьезную книгу у меня не хватает прочитанного.


Только непонятые нами книги могли бы научить людей, как жить иначе…


Жизнь не способна отразить сюжетов многих книг…


Муза его посетила, вдохновила на гонорар и улетела под благодарные взгляды семьи.


Хорошую фантастику советуют искать на полках с мемуарами.


Вначале было слово, потом интриги, тиражи и наконец-то признание за своего в ресторане Союза писателей.


Чем неохотней пишется, тем хуже почерк.


Долг писателя – не одалживать у читателей времени.


Сворованные мысли довольно трудно прятать в голове…


Все мы в душе поэты, но душу не издашь за собственный счет в достойной обложке…


На вечные вопросы пишущая братия стремится отвечать исчерпывающе.


Реализм в искусстве исчезает.

Возможно, из-за действительности…


Как часто творческие лица подпорчены своими личными чертами!


От творческой импотенции родятся лишь членства в Союзах писателей, композиторов или художников – по членским наклонностям.


Чтобы прослыть значительным, надо работать в стол.


Классики не стареют, пока о них помнят наследники авторских прав.


Мемуары – воспоминания о намерениях.


Рукописи не горят – горят гонорары за рукописи.


Редактор не испортит рукописи так, как это может сделать гонорар.


Не путайте высокое искусство с большими гонорарами.


Создатели гимнов, наверное, пишут их стоя.


Был известен годами как неизвестный поэт.


Настоящие музы прилетают как все – самолетами.


Бери автографы взаймы!


При написании воспоминаний не опускайте подробностей вашей фантазии.


Из мира книг мы попадаем в жизнь истрепанных страниц, самодельных обложек и одинаковых оглавлений…


Бывает, что стихи рождаются уже спеленатыми рифмами…


Творческие происки, в отличие от поисков, напоминают чем-то рысканье в искусстве.


В романах можно мыть посуду не так уж долго, зато любить – до самой смерти.


Критические дни бывают чаще у поэтов, чем у муз.


Писатель – это человек, который пишет медленнее вас.


После смерти писателя его мемуары становятся правдой.


Бывает, садишься писать биографию, и хочется встать и уйти.


В каждом редакторе есть что-то от полководца и маркитанта – одновременно.


Дошел до ручки – скрипи талантом.


След многих в литературе не берут даже критики.


Пылающим глаголом избу не натопишь…


Реализм – трезвый анализ похмельных синдромов привычного.


Афоризм – это краткое покушение на известность.


Я мыслю афоризмами, но существую, пытаясь растянуть оплату до романа.


Не можешь написать коротенький рассказ? Пиши роман о том, как трудно написать рассказ.


Орлы не сбиваются в стаи, как в Союзы писателей.

* * *

Не отбивайте рук моделям, когда ваяете Венер!


В отличие от мемуаров, автопортреты ограничены размером рам.


Не принимая модернистской живописи, вы ставите разум выше прогресса.


Сказать художнику о недостатках проще, чем его натурщице.


Пейзажи стало выгоднее продавать с готовыми постройками.

* * *

Известные люди тем и известны, что не сходят с экранов.


Искусство принадлежит народу, а народ – шоу-бизнесу.


Этот крик у нас песней зовется – это «звезды» идут чередой…


Как хорошо: на небе звезды еще светят по старинке, не «раскрученными»…


Уже без мыла пролезают сериалы «мыльных опер»…


У поп-звезд самым ярким бывает не звездность, а попы.


«Фабрики звезд» занялись производством космической пыли…

* * *

В кино имеет смысл начало и конец – середина зависит от рекламного сопровождения.


В немом кино герои любят, не отвлекаясь на пустые разговоры.


Искусство позволяет подниматься до таких высот правдивости, которых не найти в обычной жизни.


Задача плагиатора – напомнить о своем стремлении к известности.


Сложные фильмы легче смотреть рядом с простой, незатейливой девушкой.


Люди со вкусом избегают неизвестных спектаклей, картин, не узнав о них общего мнения.

* * *

Театр не умрет, пока дамы найдут, что надеть для показа.


После просмотра балета хотелось романтики и балерин…


Роль первой скрипки нередко играет смычок…


В театр я хожу развлечься, а не смотреть на горе от ума.


Современная режиссура добилась того, что уже после первого акта в гардеробах бывает аншлаг.


Спеть можно все, кроме еды.


Не верьте женщинам по Станиславскому!


«Быть или не быть», решает не Гамлет, а директор театра.


Чтобы сыграть свою роль, надо иметь свой театр.


Все, что плохо лежит, переложат на музыку.


Еще никто не исполнял произведений музыкальных критиков…


Стройные балерины внедряют искусство в холостяцкую жизнь…


Богема – это протертые штаны искусства.

Слава – это когда тебя узнают даже твои соседи

Всплывшее вверх считает себя состоявшимся.


Талант нуждается в аплодисментах, как звезды – во влюбленных.


Не зарывайте же таланты в землю!

Не надо портить будущие грядки.


Чтобы заметили талант, нужны определенные способности.


Хорошо оставаться в тени пальмы первенства!


Надежды подавал годами, пока не кончилась вся мелочь…


Стараясь быть как все, становишься никем.


Нередко тот, кто недотягивает, старается перетянуть рывками.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное / Биографии и Мемуары
О, юность моя!
О, юность моя!

Поэт Илья Сельвинский впервые выступает с крупным автобиографическим произведением. «О, юность моя!» — роман во многом автобиографический, речь в нем идет о событиях, относящихся к первым годам советской власти на юге России.Центральный герой романа — человек со сложным душевным миром, еще не вполне четко представляющий себе свое будущее и будущее своей страны. Его характер только еще складывается, формируется, причем в обстановке далеко не легкой и не простой. Но он — не один. Его окружает молодежь тех лет — молодежь маленького южного городка, бурлящего противоречиями, характерными для тех исторически сложных дней.Роман И. Сельвинского эмоционален, написан рукой настоящего художника, язык его поэтичен и ярок.

Илья Львович Сельвинский

Проза / Историческая проза / Советская классическая проза