Мысль, вооруженная рифмами

8-стишие — большая строфа. Встречается в крупных лирических стихотворениях и, еще чаще, в поэмах. Октава пришла к нам из итальянской поэзии (вспомним Пушкина: «Напев Торкватовых октав») именно как строфа поэм. В русских октавах, в отличие от итальянских, соблюдалось правило чередования рифм. Однако октава начинается и оканчивается однородной рифмой, женской или мужской: АбАбАбВВ или аБаБаБвв. Поэтому произведения, написанные октавами, бывают двух родов: либо все строфы обрамлены однородными рифмами, между строфами чередование не соблюдается (такие октавы впервые применил Жуковский — II, 19, любил их Лермонтов), либо правило чередования охватывает не только стихи, но и строфы. За октавой, обрамленной мужскими рифмами, следует обрамленная женскими и т. д. Впервые их применил Пушкин (II, 43). Октавы чаще писали 5-стопным ямбом, соответствующим итальянскому одиннадцатисложнику, реже — 6-стопным ямбом (например, «Осень» Пушкина).

Редко встречаются 8-стишия из четырех пар ааббввгг.

Из 10-стиший наиболее известна одическая строфа, ее составляют 4-стишие + 6-стишие; строгая форма ее АбАбВВгДДг (I, 2, 7). Очень распространенная во времена классицизма, она уходит в прошлое вместе с торжественными одами. Встречаются индивидуальные 10-стишия (II,

72).

Лирика не терпит многословия, поэтому в ней преобладают малые строфы; поэма требует развернутой картины, движения сюжета — и в поэмах стихотворцы обращаются к свободному нестрофическому стиху или к большим строфам. Для романа в стихах «Евгений Онегин» Пушкин создал 14-стишие. Это почти предел для непосредственного слухового восприятия строфы. Облегчается оно простотой структуры: три 4-стишия — перекрестное, из двух пар и охватное — + завершающее 2-стишие: АбАбВВггДееДжж. Чередование соблюдено, начало и конец разнородны. Строфа не меняется на протяжении всего романа. Но внутреннее разнообразие онегинской строфы таково, что ощущения монотонности не возникает. Эта строфа настолько индивидуальна, что когда к ней — очень редко — обращались другие поэты, они как бы цитировали Пушкина; вспомним начало «Тамбовской казначейши» Лермонтова: «Пишу Онегина размером». Пушкин начал писать этой строфой неоконченную поэму «Езерский» (II, 49).

На пределе слухового восприятия находится 16-стишие в стихотворении «Фонарь» (I, 34) удивительно изобретательного в сочинении необыкновенных строф Державина. Строфа не разваливается благодаря тематическому единству и потому, что она обрамлена короткими рефренами.

Особо надо сказать о строфах с нечетным количеством стихов: 3, 5, 7 и т. д. Это «беспокойные» строфы, в которых обычные парные созвучия чередуются с тройными. Простейшие из них — 3-стишие ааа монотонно и встречается редко (IV, 6). Своеобразна 3-стишная терцина аба бвб вгв…. В первой терцине только два обрамляющих стиха зарифмованы, но средний не остается холостым: в следующей терцине с ним рифмуются обрамляющие, средний вновь рождает ожидание рифмы и т. д. Цепь терцин может длиться произвольно долго, замыкает созвучие одинокий стих: мнм н. Терцины нельзя назвать строфами в точном смысле слова: они не обладают ни звуковой, ни смысловой завершенностью, но структура их строго повторяется. Терцинами написана «Божественная комедия» Данте, отсюда их широкая известность. В отличие от совершенно обрусевших октав, терцина русской строфой не стала: она встречается обычно в подражаниях Данте и стилизациях (II, 46). В оригинальных стихотворениях они редки. Встречаются и индивидуальные 3-стишия (III, 36; IV, 112

).

Из нечетных строф наиболее часты 5-стишия. По происхождению это 4-стишия, в которых одна рифма удвоена: абабб (III, 64) или, чаще, абааб (II, 37). Наконец, кольцевое абаба (III, 26). Последняя — не редкость в напевном стихе.

Редки 7-стишия; чаще других — образованное из 6-стишия аабввб прибавлением одной рифмы: аабвввб (IV, 11, 22). Такова модель строфы «Бородина» Лермонтова.

9- и 11-стишия встречаются не часто, преимущественно в поэмах или длинных описательных стихотворениях (II, 87).

Своеобразны строфы, в которых один–два стиха не зарифмованы внутри строфы, но рифмуются с соответствующим стихом следующей (I, 32; II, 104; IV, 40, 59). Необычно звучат строфы, включающие холостые стихи в начале (III, 36) и в конце (I, 27; III, 32

; IV, 90, 92).

Из строф, которые поэты начала XX в. пытались пересадить на русскую почву, следует отметить распространенную в староперсидской, таджикской, арабской поэзии газель (ее тогда обычно называли газела, гезелла). Она состоит из рифмованного 2-стишия аа, за которым следует неопределенное количество 2-стиший с первым холостым стихом и вторым на ту же рифму, что в первом 2-стишии. Таким образом, газель — своеобразный монорим. В зарифмованных строчках вслед за рифмой может следовать эпифора (по-арабски — редиф) — повторяющееся во всей газели слово или группа слов. Газель не обрусела и нередко сохраняет восточный колорит (IV, 75).