Мысли

Именно утопия, вера в этот уровень общеантропологических оснований в момент нынешней дискредитации всех остальных социальных и культурных утопий и является последней утопией, основой и возможностью нынешнего существования общечеловеческой культуры. То есть в пределах этой утопии есть основание верить и полагать, что все, сказанное одним человеком, в результате может быть понято другим. Именно это и есть основание возможности существования мультикультурального мира. Вкупе с тенденцией к поносимой и попрекаемой глобализации оно предполагает пространство существования и возможность конвертации одного в другое. То есть предположение возможности страстного и пафосного говорения на любом культурном языке, знающего заранее, что оно может быть дешифровано как адресатом инвективы, так и возможным инокультурноговорящим соратником. Вечная драматургия свой — чужой приобретает несколько другую конфигурацию. Если раньше чужой всегда постулировался и проецировался за границы фратарного, племенного, государственного и религиозного сообщества, то есть отторгался в зону культурного небытия, то ныне он проецируется уже за пределы просто антропоморфного. И даже больше — в последнее время посредством проигрывания предельных антропологических и антропоморфических утопий (в основном в зоне фэнтези, и кино) способность мобильности и переводимости экстраполируется и за пределы антропоморфного существования, поделив уже мир на хороших и доступных людей и элиенов (монстров) и на плохих людей и монстров. Как и незыблемость и истинность мифологемы Франкенштейна уже не столь однозначна в наше время, во всяком случае, в той ясности и почти неоспариваемости, в какой она на протяжении многих веков являлась человечеству в разного рода модификациях от Голема до бесчисленных киберсуществ. Неведомо, конечно, насколько это представляет собой реальную утопическую картину ближайшего будущего, но идеологически и гносеологически расширяет космическое пространство людских возможностей и доверительности. Естественно, в данном случаем мы говорим об основной тенденции рыночно-ориентированных стран с достаточно развитым гражданским обществом. Вполне возможно, даже более всего вероятно, что большая часть человечества вообще не живет подобными идеями. Но при всем притом она является несомненным субъектом данного процесса, как раз и жестко вычленяющего полюса этой драматургии, разрешаемой зачастую не вполне мирно, даже вполне немирно. Но мы ведь с вами люди науки, мы ведь следим тенденции, отслеживаем процессы, выявляем закономерности, ошибаемся в результатах, меняем направления, не замечем реальности, погибаем в деталях, обманываемся в причинах, обнаруживаем сокрытое и достигаем результата.

Так вот.

В предыдущие времена проблема глобализации была заменяема, во всяком случае сводима к тотальности и тоталитарности больших претендующих и имеющих возможность реализовывать собственное доминирование дискурсов, которые и служили предпосылкой возможности говорения и понимания. И в этом смысле проблемы понимания и переводимости, а также унификации и однородности были представлены в иной конфигурации в качестве именно проблем взаимоотношения именно больших дискурсов, в пределах которых субкультурам предлагалось самим решать проблемы путем простого подключения к большому дискурсу. Нынешнее время, отменив (во всяком случае, как в идее и как в основной тенденции) доминации центра, больших и главных дискурсов и культур, предлагает идею взаимного равноправного существования, сосуществования и перевода различных, просто даже бесчисленных, прежде репрессированных меньшинств и культур. Возможно, я говорю вещи вполне банальные. Но на то они и банальные, чтобы быть в данное время актуальными. Вернее, на то они в данное время и актуальные, чтобы стать банальными.