Мысли

Это заключение выводится единственно из сознания нашей низости; но если вы его делаете искренне, доведите его до конца вместе со мной и согласитесь, что мы и вправду так ничтожны, что не способны сами судить, может ли Его милосердие сделать нас достойными Его. Хотел бы я знать, почему эта тварь, сознающая себя столь жалкой, присваивает себе право измерять милосердие Божие и класть ему пределы сообразно своему воображению. Человек так же плохо знает Бога, как и самого себя. И вот, смущенный мыслью о собственном состоянии, он смеет говорить, что Бог не может дать ему способность общаться с Ним. Но я хотел бы его спросить, требует ли Бог от него чего-то иного, кроме того, чтобы человек любил и знал Его; и почему он думает, что Бог не может сделать Себя предметом его любви и познания, коль скоро он от природы способен к любви и знанию. Без сомнения, человек знает хотя бы то, что он есть и что он что-то любит. Итак, если он что-то видит в том мраке, которым окружен, и если он находит какой-то предмет для любви среди земных вещей, почему, если Бог явит ему какую-то искорку своего естества, он окажется не способен познать и полюбить Его, так, как будет Ему угодно сообщаться с нами? Конечно, в таких рассуждениях – несносная гордыня, хотя с виду они как будто основаны на смирении; но смирение это и неискренне, и неразумно, коль скоро не побуждает нас признать, что нам самим природа наша неведома, и открыть ее нам может один лишь Бог.

Я не хочу, чтобы вы доверялись Мне без размышлений, и не намереваюсь подчинять вас Себе тиранически. Я не намереваюсь также давать вам объяснения всех вещей. А чтобы примирить эти противоречия, Я хочу открыть вам глаза посредством неоспоримых доказательств Моей божественности, которые убедят вас в том, кто Я есмь, и подтвердить могущество Свое чудесами и доказательствами, которых вы не сможете опровергнуть; а затем вы поверите в то, о чем Я говорю вам, когда у вас не будет другого довода для возражений, кроме того, что вы не можете сами судить, существует это или нет.

Бог пожелал искупить людей и открыть путь спасения тем, кто стал бы его искать, но люди оказались недостойны этого, и потому справедливо, что Бог отказывает иным жестоковыйным в том, что Он дарит другим по милосердию Своему, коего они вовсе не заслужили.

Если бы Он пожелал смягчить упорство самых жестоковыйных, Он мог бы это сделать, явив Себя им столь открыто, что они не могли бы сомневаться более в истинном Его естестве, как оно будет явлено в Судный день в таком блеске молний и преображении природы, что мертвые воскреснут и последние слепцы Его узрят. Не так пожелал Он являться в милости Своей, ибо столько людей оказались ее недостойны, что Он рассудил лишить их того блага, которого они не желают иметь. Посему было бы несправедливо, чтобы Его божественная сущность явилась совершенно открыто и неоспоримо убедительно для всех людей; но было бы несправедливо также, чтобы Он являлся столь сокровенно, чтобы и те, кто искренне ищут Его, не могли бы Его узнать. Он пожелал, чтобы такие люди Его несомненно узнавали; и так Он установил меру, являясь открыто тем, кто ищет Его всем сердцем, и оставаясь сокровенным для тех, кто всем сердцем от Него бежит.

Д. П.-Р. На завтра…

…Отмерил познание Себя, давая видимые свидетельства о Себе тем, кто Его ищет, но не тем, кто не ищет Его.

Он дал достаточно света тем, кто жаждет видеть, и достаточно мрака тем, у кого желания противоположные.

XII. Начало

150 (226). Нечестивцы, заявляющие, что во всем следуют разуму, должны быть на удивление разумны.

Что же они говорят?

Разве мы не видим, говорят они, что животные умирают и живут, как люди, и турки, как христиане; у них свои обряды, свои пророки, свои ученые, святые, монахи, как и у нас, и т. д.

Но противоречит ли это Писанию? Не сказано ли там обо всем этом?

Если вы вовсе не заботитесь узнать Истину, можете успокоиться на этом. Но если вы всем сердцем стремитесь ее узнать, то надо все это рассмотреть поподробней. Этого было бы достаточно для философской проблемы, но там, где речь идет обо всем… И однако, после столь недолгих размышлений они забавляются, и т. д.

Но справьтесь у этой религии, даже если она не даст оправдания такой загадке, быть может, она ее объяснит.

151 (211). Как странно, что мы ищем утешения в обществе нам подобных, несчастных, как и мы, бессильных, как и мы; они нам не помогут: мы будем умирать в одиночку.

Значит, нужно поступать, как если бы мы были одни. Тогда стали бы мы возводить роскошные дворцы и т. д.; мы бы решительно искали истину. А кто от этого отказывается, тот свидетельствует, что людские почести ему важнее поисков истины.

152 (213). Между нами и адом или небом – только жизнь, самая хрупкая вещь на свете.

153 (238). Так что же вы мне обещаете? Срок – десять лет, десять лет самолюбия, безуспешных стараний нравиться, не говоря о непременных тяготах?

154 (237). Выбор.

Можно по-разному жить в мире, в зависимости от того, какое предположение принять.