Мытарства

Надо было торопиться и искать, гд бы приткнуться и лечь на ночь… Я прошелъ, шагая черезъ ноги валявшихся на полу людей, въ самое дальнее помщеніе спальни и нашелъ тамъ себ мстечко на полу, въ проход около двухъ крайнихъ, сдвинутыхъ вплотную, коекъ… Одна изъ нихъ была порожняя, а на другой полулежалъ, облокотившись на руку, и курилъ, глядя на меня, какой-то красивый молодой человкъ, въ грязной рубах съ разстегнутымъ воротомъ.

Я снялъ съ себя полушубокъ, положилъ его шерстью вверхъ на полъ, слъ, снялъ чюни, положилъ ихъ въ головы подъ полушубокъ и хотлъ было ложиться, какъ вдругъ, человкъ, сидвшій на койк и не спускавшій съ меня глазъ, сказалъ, дотронувшись до моего плеча рукой:

— Послушайте-ка… Ложитесь вотъ на эту койку… Она порожняя… На ней никто спать не будетъ, потому что слесарь, который на ней спалъ, попалъ сегодня въ больницу, и поэтому не придетъ, а я говорю всмъ желающимъ лечь на ней, что она занята… Ну, а васъ мн почему-то жалко… Вы точно мертвецъ… Ложитесь!..

Понятно, я съ радостью согласился и, поднявъ свой полушубокъ, слъ на койку, глядя съ особеннымъ любопытствомъ на человка, такъ стати предложившаго мн это мсто.

Онъ былъ высокъ и очень красивъ. Съ виду ему было лтъ 30. Наружность его рзко выдлялась изъ окружающей среды. Лицо его было худощаво и нжно… Продолговатые черные глаза глядли задумчиво и строго… Въ нихъ мелькало какое-то особенное полупрезрительное выраженіе.

— Полушубокъ-то вы свой подъ кровать бросьте! — сказалъ онъ съ улыбкой на тонкихъ и блдныхъ губахъ. — Я по опыту знаю: наскомыя съдятъ васъ… Вотъ, поносите денька два-три, узнаете и сами… Бросайте его подъ койку къ чорту и ложитесь… Курить хотите?..

Я взялъ отъ этого неожиданнаго «благодтеля» папироску и съ наслажденіемъ, понятнымъ тмъ, кто куритъ, нсколько разъ затянулся такъ, что у меня пошла кругомъ голова и зарябило въ глазахъ.

— Ну, что новенькаго въ Москв? — разсказывайте-ка!… - сказалъ онъ и потянулся на койк всмъ своимъ тонкимъ и длиннымъ тломъ. Или вы, можетъ быть, спать хотите, а?.. Такъ я вамъ скажу, что наврядъ ли заснете… Во-первыхъ, потому, что шумъ смолкаетъ только подъ утро, а во-вторыхъ, не дадутъ клопы… Безъ привычки не заснешь… Ну, привыкнете, тогда дло десятое… Вы полицейскій?..

— Нтъ, доброволецъ.

— Гм! Охота вамъ была въ этотъ адъ идти. Умете что-нибудь длать?.. Мастеровой?

— Нтъ.

— Это и видно… Что-жъ, чернорабочимъ записались? Гм!… А прежде гд жили?.. Служили гд-нибудь на мст, да?

Я удовлетворилъ его любопытство и, помолчавъ, сказалъ:

— сть страшно хочется… Цлый день ничего не лъ… Насъ нигд не кормили.

— Такъ вы давно бы сказали! — воскликнулъ онъ. — Чудакъ вы… У меня хлбъ есть… Хотите? Цлая пайка… Я въ карты ее выигралъ… Вотъ! — Онъ досталъ изъ-подъ изголовья большой квадратный кусокъ чернаго хлба и подалъ мн. — Нате вамъ и кружку, — добавилъ онъ, доставая ее оттуда же. — Сходите, вонъ тамъ, въ ушатахъ, вода стоитъ, зачерпните и валяйте!

Я сходилъ по его указанію за водой и, возвратясь назадъ, принялся было за ду, какъ вдругъ ко мн, Богъ его знаетъ откуда, точно изъ-подъ земли выросъ, подскочилъ «дворянинъ» и почти закричалъ на меня:

— Куда вы скрылись?!. Я нигд васъ не найду… Чортъ знаетъ, что такое!… Я чуть не погибъ здсь… Чортъ меня занесъ въ этотъ дьявольскій домъ. Гд вы достали хлба?.. Дайте мн… Подлитесь… Вотъ такъ ловко! Самъ жретъ, а про меня забылъ… Кром шутокъ, дайте, ради Христа, кусочекъ!… Смерть моя!… Издыхаю!… Черти! Мучили, мучили цлый день, хотли было безъ штановъ по Москв прогнать, сть не даютъ… Тьфу, безобразіе!..

Я отломилъ и далъ ему кусокъ… Онъ съ жадностью, точно голодная собака, набросился и началъ не сть, а буквально пожирать хлбъ, чавкая губами и не разжевывая… Человкъ, уступившій мн койку, внимательно и, какъ мн ка" залось, съ какимъ-то отвращеніемъ и презрніемъ глядлъ на него. Его тонкія, блдныя губы кривились и нервно подергивались… Онъ, видимо, что-то хотлъ сказать, но сдерживался и молчалъ…

— А спать вы гд ляжете? — спросилъ дворянинъ, съвши данный мною кусокъ.

— Вотъ здсь, на койк! — отвтилъ я.

— На койк! — воскликнулъ онъ, — да неужели? Какъ же это вы нашли?.. Вотъ счастливецъ!… Послушайте? Уступите ее мн!..

— А я то гд же?

— А вы на полу!… Для васъ, я думаю, все равно?.. Вы, наврно, тамъ, у себя, въ деревн привыкли валяться по полу, а?.. Уступите!..

Я ничего ему не отвтилъ… Мн стало какъ-то неловко, какъ будто чего-то стыдно. Я чувствовалъ, что красню и не могу посмотрть на него…

— А вы кто такой будете? — вдругъ съ какой-то дрожью въ голос спросилъ у него сосдъ, уступившій мн койку.

— Я… То есть, какъ это, кто буду?.. Человкъ, какъ видите?

— Вижу, что человкъ… Я не о томъ васъ спрашиваю… Званіе ваше?

— Дворянинъ… А что?

— Дворянинъ… А, дворянинъ!… Баринъ… Блая кость!… Понимаю!… Такъ почему-жъ ты предлагаешь ему на полу лечь, а самъ хочешь на койку, а?.. Койка моя… Я далъ ему ее! — продолжалъ онъ, возвышая голосъ. — А ты уйди!… Теб здсь не мсто… Мы не дворяне… Зачмъ ты къ намъ, мужикамъ, лзешь? Теб дали, какъ собак, кусокъ хлба, сожралъ — ступай къ чорту! Къ своимъ дворянамъ! Уходи, а не то!..