МЖ. Роман-жизнь от первого лица

В подвале, в отдельном помещении был расположен центр управления всеми системами этого дома: автоматический бойлер, климатическая установка, система очистки воды. В углу, в стеклянном шкафу, стояла записывающая цифровая видеосистема с жестким диском внутри. Уничтожить его оказалось непростым делом, пришлось покопаться, разыскивая отвертку, чтобы развинтить корпус и вытащить диск, затем свинтить все заново и поставить бесполезный теперь корпус на место. Диск я кинул в рюкзак. Пусть полиция попотеет, хотя мне кажется, что потеть здесь будет не полиция, а те, о ком предупреждал и кем пугал меня Струков перед своей смертью.

– А знаешь, Клаудия, я сегодня во второй раз застрелил человека.

– Но ведь ты профессиональный киллер, кажется. Что-то маловато для профи? Иисус, что я такое говорю!

– Кто тебе сказал такую ерунду? Я и это слово не имеем между собой ничего общего. Я злой клерк, не более того. Пойдем отсюда. Вот тебе тряпка, плесни на нее виски или что-нибудь в этом роде и вытри все места в доме, к которым прикасались твои руки. Если бы на выстрелы обратил внимание полицейский, охраняющий посольство напротив, то их сейчас было бы здесь целое море. Вроде пронесло. Я займусь тем же самым, не хочется оставлять здесь свои отпечатки.

Гипербореи и мы

Шлюхам повезло. На то они и шлюхи. Им и так много достается всякого дерьма. Пускай живут. А два злодея удрали из дома с портретом Бормана на хозяйском «BMW». Эта идея родилась у Клаудии. Мы выходили из дома и направились было к воротам, но она молча ткнула пальцем в машину. Водительское стекло было опущено, ключ торчал в замке зажигания. Я был совсем не против поездки в таком автомобиле, тем более что задумал еще один маленький перформанс, связанный с полным уничтожением всех улик. На тонированном лимузине мы выехали на пустынную, спокойную улочку. Везде было тихо, и жизнь словно бы замерла вокруг. Даже полицейских не было видно. Наверное, подумал я, они пошли куда-нибудь пить матэ. Все здесь пьют матэ – настойку из чудесной зеленой травы, выравнивающую давление и способствующую пищеварению. Матэ носят с собой в обыкновенных термосах и понемногу наливают в калебас – выдолбленный из тыковки круглый сосуд, высасывая горячий напиток через металлическую трубку-бомбилью, с запаянным, дырчатым нижним концом, специально, чтобы в рот не попадали частички матэ. Матэ зеленого цвета и заваривается, как зеленый чай, горячей, но не кипяченой водой минут пятнадцать. Вкус передать сложно, надо пробовать. Я с тех пор, как вернулся из Аргентины, частенько пью матэ, который иногда можно встретить в продаже в Москве.

Мы доехали до Avenida Sarmiento, затем уже по ней до Autopista Leopoldo Lugones, и погнали прочь из города. Клаудия, сидевшая на переднем сиденье, блаженно вытянула ноги, отодвинула назад спинку кресла и закинула руки за голову. Я, разгоряченный кровью и недавней бойней, был готов перестрелять всех, кто преградит нам путь, но все вокруг было до нелепого спокойно, и ровным счетом никто не обращал на нас никакого внимания.

– Марк, что ты собираешься делать?

– Не знаю, но меня ведет из города кто-то, кто всегда помогает мне после моей работы. Если он так хочет, надо соглашаться, так что доверься мне, милая.

– Хорошо, как скажешь, мне уже все равно.

– А теперь скажи мне, что с деньгами? Ведь я так и не успел задать тебе этот вопрос, не было подходящей ситуации.

– Все в порядке. С ними все в полном порядке. Шестнадцать миллионов двести тысяч ушли твоему работодателю на кипрский офшор и дальше на Каймановы острова, затем еще через три места, так, чтобы было сложно отследить путь. Эти деньги будут гулять по свету три-четыре дня, сумма будет меняться, делиться, а затем, чуть похудевшая, вернется к своему законному владельцу. Полтора процента потеряется по дороге – это комиссионные, но в целом о судьбе этих денег можно не беспокоиться. Они будут на месте в те сроки, что я обозначила.

– Клаудия, я рад, что мой наниматель будет доволен и получит то, зачем он меня посылал, но меня, как ты понимаешь, более всего волнуют мои деньги. Что с ними? Где они? Мои деньги, а?