Н 4 (СИ)

Резко остановился и начал читать с самого начала – на этот раз медленно и очень внимательно.   Взгляд   его   на   секунду   метнулся   к   углу   листа   сверху   –   туда,   где   к первой странице была прицеплена фотография.

- Откуда это у вас? – Спросил он жестко, сверля глазами.

-   Из   архива   ИСБ.   –   Не   стал   я   увиливать.   –   Некоторое   количество   бумаг отправилось за пределы их территории вместе с мусорщиками.

И пусть понимает это, как хочет.

- Вы хоть понимаете, что у меня под рукой все нужное, чтобы вытащить из вас всю информацию? – Демонстративно покосился он на хирургический набор.

- Вся информация и без того есть в бумагах. Город и адрес, карта, фото. – Скупо ответил я.

Зазвонил личный сотовый князя, лежащий на столе. Михаил Викентьевич не глядя потянулся к нему, чтобы выключить. Затем обогнул стол и сел за него, чуть подрагивающей рукой перелистнув страницу.

А в облике жестокого господина, готового резать незнакомого ему человека,

чтобы запугать несговорчивого банкира, впервые мелькнула человечность.

- Что вы за это хотите? – Прикрыв глаза, коротко выдохнул он.

- Ничего, - качнул я плечом.

- Если вы посмеете этим шантажировать, - посмотрел он жестко. – Ваша смерть будет даже хуже той, что я планировал. Я даже поблагодарю вас за закрытую дверь,

потому что крики боли, которые вы будете издавать…

- Ни у кого нет копии. Никому не будет разослана, если я не выйду из здания.

Не   представляло   ни   малейшей   сложности   спокойно   смотреть   ему  в   глаза.   И

оттого   чувство   глубокого   недоумения,   мелькнувшее   на  жестоком   лице,   заметить было вовсе не трудно.

- Так не бывает. – Выразил он честно свои эмоции.

- Понимаете, я пристально следил за тем турниром, в котором участвовал ваш сын. Это как раз тот период времени.

А о том, что участвовал – лучше умолчать. Турнир, как известно, не состоялся, а значит победителей в нем не было, как и чествования в газетах и на телевидении.

- Что с того? – Буркнул Панкратов, переворачивая на новую страницу – на этот раз не черно-белую, а полную цветных фотографий.

Фотографий мальчишки, очень похожего на его сына.

- Он хороший парень. Удалось посмотреть на него вблизи. И команда – очень хорошая. Я думаю, ваш сын очень хотел победить на том турнире, чтобы на радостях победы сказать вам о своей возлюбленной.

Возлюбленной, которой не было в евгенической программе клана. От которой у него должен был быть сын – что вряд ли удержало бы влиятельного отца от гнева.

Потому что девушка – пусть из небедной, но не аристократической семьи, и ставить ее   первой   женой,   означает   оскорбить   семьи   тех   высокородных,   с   кем   давно подписаны брачные договоры.

На турнире были высоковозрастные ребята – собственно, большинство из них перешли в одиннадцатый класс, и по всем стандартам считались взрослыми. А иные и сами считали себя взрослыми до конца, полагая вправе любить и быть любимыми без оглядки на родителей. И Вячеслав Михайлович Панкратов был одним из них.

- Это домыслы, - буркнул дед. – Интрижка с продолжением. Алкоголь, ошибка молодости, охотница на высокую кровь.

Но   голос   –   он   подрагивает   накатывающими   эмоциями.   Нет   у   Панкратова наследников первой линии. Несмотря на возможность завести новую жену взамен некогда сгоревшей в войне – с этим он не торопился. Есть такие люди, которым второй брак – как измена погибшей супруге. Слишком сильны чувства. А без любви дети рождаются слабыми – о чем, собственно, и прослеживается тревога в голосе князя.

- Страница четыре, сведения об открытых счетах. – Подсказал я. – Первые два года девушка и ребенок брали деньги из фонда, открытого вашим сыном. Потом деньги кончились. Страница пять, там фотографии в хронологическом порядке.

Последовательность жизни девушки Ольги, которую выгнали из собственной семьи. Родила в семнадцать. Не захотела брать фиктивного мужа, чтобы избежать позора. Не пожелала назвать отца малыша. Не пожелала сдать сына в детдом и уйти в   монастырь   –   для   семьи   градоначальника   немаленького   подмосковного   города,

зубами держащегося за должность, вывод простой – за порог, и пусть одумается,

когда есть станет нечего. А до той поры - нет и не было такого горя в его идеально чистой и незапятнанной семье и карьере, вырезано из соборных книг и никогда не рождалось.   Знакомым   и   родне   привиделось,   а   если   станут   шептать   –   так   чин городского головы позволит быстро придушить болтунов.

Девушка переехала в другой регион, сняла квартиру и воспитывала сына на те деньги, которые у нее были. Потом на то, что смогла продать из вещей – пусть и дешевле реальной цены. На пятый год, купив для сына место в детском садике, стала работать   там,   где   принимали   людей   с   неоконченным   средним   образованием.

Кассиры,   посудомойки,   уборщицы,   официантки   –   и   на   некогда   молодом   и прекрасном   лице   начали   появляться   морщинки   в   уголках   глаз   и   темные   следы вокруг век, а улыбалась она только с малышом на руках.