Н.А. Львов

Парис: Пускай по нем гуляет, кто хочет. ...Славою овладели шаркуны да форкуны, а пресмыкалы да нахалы и фортуну взяли в крепость; так подить-ко наш брат пастух, хоть бы сто звезд во лбу, хоть бы он 500 волов упас, так и тут...

Меркурий: Тебе не волов пасть надобно, Парис, но людьми править.

Парис: Управишь ты ими!..

Меркурий: Послушай, Парис, на все это есть уловка ... Свет основан на согласии тел, а в том согласии есть одна струпа, которую музыканты называют господствующая квинта, или, так сказать, самая звонкая дудка. Подладь под нее, да не розцк вот и пошло и пошло...

Песня (под аккомпанемент дудки)

...Изволь играть .. И ну шагать!

Пошла потеха!

А тут и шаркуны,

А тут и форкуны,

Вилюны, говоруны,

Верхогляды, подтакалы,

И лестюхи и нахалы,

Картобои, объедалы

Вдруг тебе составят двор;

Только что по отличайся,

С дудкой знатной соглашайся,

Без того и барства вздор».

Парис пытается уклониться от предстоящего суда. Львов, перекликаясь с Капнистом, в монологе Париса обличает современную систему русского судопроизводства.

«Парис: ...пожалуй, перед светом и без вины будешь виноват; зтот стоголовый судья решит дело одним словом и часто без ведома судимаго. А чтобы он как ни на есть не оправдался, так он сообщает ему приговор ... Антон сказал Софрону, а Софрон сказал свинье, свинья сказала борову, а боров всему городу... и когда уже бедняк побит, обрит и заперт, тогда поди, пожалуйся... Батюшка умер, то детям нищим скажут: отец ваш пострадал невинно, да вы для восстановления добраго о нем мнения не говорите, что он был обрит, а скажите просто, что плешив родился. Впрочем, ежели бы почтенный старик здравствовал, великодушные жрецы Фемиды не отреклися бы, право, купить на свой счет и парик ему. Я благодарен за великодушие и лучше хочу остаться при своей гриве, которую и впрямь очистят. О! великое дело: держатся во славе и клейменой плут и судья и шут».

С хором нимф появляется Юнона «в одежде богатой купчихи, кокошник с павлиньими перьями, в колеснице, которую везут Нимфы, хвосты павлиньи».

«Юнона (садится у подножия горы Иды, под дубом. Речитатив): Кривуа, оботри! (Нимфа обтирает пыль на башмаках.) Сезьома, посмотри, порядочно ль на мне?

Первая нимфа:

Юнона, божеский твой шлык на стороне.

А что-то мне сдается,

Что больше перед сим твой взор горел, блистал.

Юнона:

Подай покал! (и пьет)

Чем она ... тово ... вон там ... смеется?

Вторая нимфа:

Богиня! что-то цвет в лице твоем завял.

Юнона:

Подай покал! (и пьет)».

И каждый раз Юнона, огорчившись, требует все новый и новый «покал» - «и пьет».

При военной музыке входит, сопровождаемая свитой военных и ученых, Минерва, «в куртке, юбка коломенковая, по ней портупея, а вместо сабли циркуль; на голове шишак. За нею последователи с глобусами, телескопами, а прочие другие с бердышами, со щитами».

Два хора, то есть две свиты богини, прославляя ее, перебивают и заглушают друг друга.

Минерва гоже садится у дуба. На жертвенник Парис возлагает, вынув из котомки, золотое «яблоко раздора» с надписью «Прекраснейшей!», которое Парис должен передать самой красивой, по его суждению, из трех богинь, - так повелел Зевс, сам уклонившийся от решения из боязни,

«Что ревность и вражда меж барынь возгорится,

Что могут в бороду они к нему вцепиться...».

Опаздывает, как обычно, Венера. Две другие богини злословят по этому поводу, распевая дуэтом:

«Минерва: Знать, у Марса просидела.

Юнона: Много этой бабе дела.

Минерва: Много, много, без числа! Ни на час без ремесла.

Слышен плясочный напев, флейты и голоса. Венера, отгоняющая своих служащих Нимф: «Пошли! пошли!», поправляет растрепанные волосы и прибирается:

«Проспала я, опоздала,

Ни волос не причесала,

Не успела глаз промыть.

Да так и быть! (к Минерве)

Я премудрость почитаю,

Издали, как божество,

Но быть мудрой не желаю -

Скучновато ремесло».

Таким образом, Львов вводит русский плясовой напев в арию Венеры. Заразившись против воли назойливостью рефрена в припеве: «Да так и быть, да так и быть», его подхватывают обе богини и Меркурий. А Парис поет: «Изволь судить, изволь судить, изволь судить...»

Богини наперебой стараются расположить в свою пользу судьюпастуха. Минерва обещает мудрость Парису. Юнона соблазняет обилием стола:

«...У нас наливки и рассолы,

Солены рыжечки, меды и красный квас...»

Венера обольщает вечным счастьем взаимной любви. В сложном музыкальном ансамбле все прерывают друг друга; Парис бегает от них с воплями: «Отцепися!»

Настает торжественный момент вручения золотого яблока с надписью «Прекраснейшей!». После длительного колебания Парис про тянул его Минерве, но от смущения яблоко выронил. Венера быстро подхватила его и с торжеством показывает окружающим.

«Юнона (разочарованно): Так, так, помилуй бог!

Минерва: Как, как? куда как плох!»

Обиженные богини издеваются над Парисом, простым пастухом, дерзнувшим судить их:

«И Олимп не без греха:

Нам, богиням полновесным,

Как животным бессловесным

Дал судьею... пастуха.