На Афон

Вышел с монахом из Андреевск.[ого] скита и через три часа дошел сюда, до Пантелейм.[оновского] монастыря, откуда и пишу. Монахи везде оч.[ень] добрые и ласковые. Тут мон.[астырь] уже прямо грандиозный. Мне отвели чудную комнату с розами, балконом на море, увитым виноградом, тишина, роскошь… Я великолепно выспался, но вчера все же был на «повечерии», это коротк.[ая] служба, акафист Божией Матери. Опять стоял в «кресле». Познакомился с архимандритом Кириком (это исповед ник всего мон.[астыря]), он сказал, что хорошо мне поговеть. В понедельн.[ик] буду у него исповедов.[аться], во вторн.[ик] – причащаться. Нынче утр.[ом] пришел ко мне библиотекарь, о. Иосиф, водил меня в библиотеку, я принес домой груду книг. Все здесь необычайно! Время не наше! Когда солнце заходит, то часы ставят на 12, т. ч. «гостинничник» мой, о. Иоасаф, подал мне сегодня обед в 8 ч.[асов] утра (по их времени). Нынче пойду веч.[ером] на службу. Чувствую себя хорошо, очень возбужденно и сов сем по-особенному. В сущности, настоящее, т. е. необык новенное, только сейчас началось. Одно очень грустно: нет никаких вестей от Вас после Афин, послед.[нее] твое письмо от 2-го мая! В письме из Салоник я писал тебе, что надо выслать франк. [ов] 300–400 на имя Madame Ire`ne Boutnikoff, 34, rue Solomou, Athe`nes – это необходимо! Прости, друг, я знаю, что и тебе нелегко, но иначе не обернусь – здесь все-таки постоянно приходится раздавать деньги, платить за мулов, наним.[ать] лодку (на днях еду в поездку на неделю, по греч.[еским] мон.[астырям], с проводником-мона хом – это большая честь, редко кому дают монаха на не делю, но придется, конечно, платить). Дорогие мои, если бы Вы были тут. Но это невозможно. Уже третий день я не вижу ни одного женского лица. Передай дорогому Пате, что везде в монастырях висит портрет Фомы Уйтмора. – Бесконечно Вас обнимаю и целую. В Андреевском скиту с нынешн.[его] дня начинают за Вас молиться.

Б.

P. S. Сейчас иду прогуляться к морю. Погода средняя. Целую, люблю Вас.

14-го, суббота, веч.[ером]. Сейчас иду на «бдение». Оно будет продолжаться всю ночь. Я простою часа два, потом меня разбудят к Литургии в 7 ч.[асов] утра.

6

Понедельник

16 мая

Мон.[астырь] Св. Пантелеймона

7 ч.[асов] 50 м.[инут] утра.

Дорогой друг мой, только что встал. Спал, вдруг твой голос так явственно сказал сквозь сон: «Борюшка, пора вставать». Я вскочил, и правда, оказалось, пора: мы условились с моим «гостинником», или как здесь называют, «фондаричным» (от греч.[еского] слова), что в 8 ч.[асов] он принесет мне чаю. Меня страшно тронуло и обрадовало, что слышу твой голос. В действительности-то я его не слыхал, как и Татушеньки моей бесценной, уже более двух недель! (Да и писем жду – терпеливо, знаю, что дело не в Вас, Вы-то пишете, но пароходы здесь не так часты, раз в неделю, в среднем. Ждем во вторник, т. е. завтра). – Продолжаю – и действительно, о. Иоасаф принес мне чер.[ез] десять минут, как ты меня позвала, чаю.

Я сегодня исповедуюсь у о. Кирика архимандрита, духовника всей братии. Ночь сегодняшнюю провел так: в 1 ч.[ас] ночи у заутрени в большой церкви св. Митрофания, до 4-х час.[ов] утра (в начале служения в окна светила луна, и если приподняться в стоялище на цыпочки, то видно серебряное море; а потом стало светло – как раз к концу утрени, когда служивший ее, библиотекарь иеромонах о. Иосиф произнес: «Слава Тебе, показавшему нам свет!»)

В. Б. Ельяшевич с дочерью Ириной (справа) и Наташей Зайцевой (слева). Thoronet, 1926 г.

Потом (когда приложились к иконам и ковчежцам), подошел ко мне мой о. Иоасаф – он вообще ходит за мной, как за малым дитятей – и повел еще полутемными, бесконечными монастырскими корридорами в т.[ак] н.[азываемый] «параклис», т. е. малую, как бы «домовую» церковь, где служил литургию мой архимандрит Кирик, старичок с бровями как у покой.[ного] о. Кронида[219], с белой, легкой и обильнейшей бородой и черными, когда-то красивыми глазами – правый иногда оч.[ень] смешно подмигивает. Эту литургию я прослушал, и в нек. [оторых] местах сон так меня одолевал, что я боялся прислониться, чтобы не заснуть стоя. Кончили в шесть часов. Вообще здесь другая мера службам: такая ночь, какую я провел впервые в жизни, здесь есть каждая ночь монаха. В больш.[ой] церкви также была после утрени литургия, и все присутствуют. Кроме того две дневные службы (короткие), работа физическая и т. н. «келейное послушание», т. е. чтение молитв у себя в келии, причем простой монах кладет 500–600 поклонов, а схимонах – 1200 в день (чер.[ез] каждые 10 по ясных 11-й земной). Вот жизнь. Но они имеют очень усталый вид.