На Алтае. Записки городского головы

Без-нов и ехавший с ним товарищ тотчас остановили лошадей и подбежали к подбитому орлу, который едва сидел с опущенными крыльями на земле. Из его клюва капала кровь, глаза точно вылезали из орбит и сам он был до того слаб, что позволил себя почти беспрепятственно связать и унести в тележку.

Невольно спросишь — кто был победителем такой могучей и хищной птицы? Сокол!.. Эта очень небольшая и бойкая птичка! Его полет был до того стремителен и удар до того безошибочен, крепок и смел, что г. Без-нов не мог уловить самого момента этого быстрого удара и видел уже только, как моментально кувыркнулся орел и как вылетевшие из него перья тихо завертелись в синеве неба…

Спрашивается, какая причина такой борьбы или мести явилась у сокола? Что за фантазия пришла ему пробовать свои силы с таким могучим противником?..

Однажды зимою, уже перед вечером, ко мне тихонько подошел живущий у меня повар и как-то таинственно поманил меня пальцем.

— Что тебе нужно? — спросил я, немного озадаченный его мимикой.

— Барин, берите скорее ружье и идите в сад — там два косача сидят на березах, неподалеку друг от дружки, — словно чучелы.

— Да поди-ка уже улетели?

— Не-ет! Сидят, я сейчас видел. А стрелять-то как ловко, можно даже от самой кухни, — недалеко!

Я зарядил маленьким зарядом винтовку и, накинув пальтишко, торопливо пошел к саду; но мне попал навстречу мой кучер, который только что выбрел по глубокому снегу из сада и держал в руках сук.

— Ну, что, видел косачей? — спросил я его.

— Видел. Да я их, барин, прогнал. Ревел, ревел на них — они все сидят. Я уж стал бросать сучьями — только тогда улетели, проклятые.

— Кто ж тебе велел их спугивать? Ведь ты видел, что Архип пошел за мной?

— Видел, как не видать! Только, барин, не надо стрелять полеву птицу у дома, — вон она, пожалуй, новой раз и на крышу садится.

— Ну так что ж, что садится?

— Нет, барин, не надо!.. На то у нас и примета худая… Уж она даром не сядет и беспременно что-нибудь да случится.

— Полно молоть, Федор. Словно баба какая.

— Нет, барин! Поверьте, что это так; да не нами оно и замечено. Вот спросите кого хотите — и все скажут, что коли села тетеря, а хозяин ее убил, то уж даром не пройдет: либо дом погорит, либо смерть приключится…

На том мы и покончили. Я, прострелив винтовку в цель, ушел в комнаты, а кучер и повар начали о чем-то спорить… Странно однако же, что такая примета существует едва ли не по всей России, да, кажется, есть она и в Западной Европе.

Как-то тот же Василий Евлампиевич Без-нов рассказывал мне такую штуку: был он летом на тетеревиной охоте и встретил молодого парнишку, лет 14 или 15, из крестьян, который ходил с простой собачонкой и маленькой винтовкой. Без-нова ужасно удивила такая встреча, и он невольно спросил этого сибирского Вильгельма Телля.

— Ты что тут делаешь? Ведь теперь тетери не садятся еще на деревья.

— Так что нужды, что не садятся?

— Как что? Ты ведь не увидишь их на земле?

— А мне и не надо — вон, как выгонит Серунька, я и того бью их на полету. Вон погляди!..

Парнишка вытряхнул из мешка несколько штук молодых, но уже крупных тетерок.

Это до того заинтересовало Без-нова, что он, повертел и поглядев малопульную винтовку, предложил парнишке идти и охотиться вместе, а чтоб ободрить его, покормил хорошей закуской. Мальчуган скоро освоился с его благородием и охотно согласился.

Вскоре они нашли несколько выводков и тут Без-нов вполне убедился, что парнишка из винтовки бьет так, что почти каждый вылетевший тетеревенок попадает в его объемистый мешок.

Дело шло очень просто: Серунька слышал дичь не хуже любого сеттера, но стойки не делал, а просто тихо скрадывал и потом вдруг бросался на тетеренка, которого он ловил даже на подъеме или вспугивал. Тогда его молодой хозяин не торопясь прицеливался и бил почти без промаха.

— Поглядел я, поглядел на этого чертенка, рассказывал Без-нов, — подивился его искусству и сам, сделав несколько здоровых промахов, помаленьку да потихоньку отвернул в сторону и, пожимая плечами, уехал на другое место, чтоб при новой неудаче не хлопать глазами.

— Ну да, батенька, тут поневоле уедешь. Еще насмеется, проклятый! — сказал я.

— Стыд! Да такой, знаете, стыд, что лучше бы тут провалиться. У меня вылетит тетеренок — я приложусь и, кажется, выдержу — бац! — глядишь, мимо… Тьфу! Просто злоба берет! А этот Селифошка только усмехнется, проклятый, а сам как щелкнет, так и тут, — в мешок да в мешок! Вот, чертенок! Вот те и не садятся на деревья!.. Нет, думаю, оставайся ты с Богом. Так и уехал… Да… Не забуду этого Селифошку!..

С 23 на 24 января 1872 года было в Барнауле страшное северное сияние. В этот вечер я был с семьею в гостях. По обыкновению, почти все мы играли в карты и не заметили, что делается на улице. Но вот кто-то обратил внимание на то, что в окнах сделалось так светло, что можно было принять за рассвет утра. Тотчас это явление заметили уже все и многие невольно посмотрели на часы, думая, что уже поздно, но на них не было и 12, — значит, утро еще далеко!