На берегах озера Эль-явр

– Я просила этого Одноглазого хитреца, пока длилось время его могущества, вернуть мне моего Бальдра. Один не хотел этого делать. «Боги не всесильны», – сказал он. И соврал. Пока было его время – он был всесилен. И всё же не захотел спорить с теми, кто выше его. Но прошло время древних богов, и они погибли. И об этом я тоже знала и предупреждала их. И когда свирепый глупец Тор стал размахивать своим боевым молотом Мёльниром и разбил Зеркало Истины, погиб Мир Асгарда, погибли Асы. Все до единого. И все они томятся в нижнем Мире Хель, в гостях у Смерти.

Йотта помедлила, всмотрелась пристально в огонь костра и закончила тихо и печально:

– И я знаю, что они скоро выйдут оттуда. Обновленные и сильные. Совсем другие. Я буду вновь узнавать их. И Высшие вновь откроют мне судьбу следующего цикла нашего Мира. Лишь одно мне не дано знать – узнаю ли я моего Бальдра… Но сначала будет Хаос… Великий Хаос. Людишки побегут в поисках мяса и хлеба. И никто не поможет им. Потому что они забыли своих старых Богов, а новых им Высшие не показали. Почему они так решили, я не знаю. Это не мое дело. Знаю только, что выживут знающие, хитрые и любящие и встретятся с новыми Богами. Глупцы, простофили и равнодушные погибнут. Так будет…

Йотта обернулась к сидящим вокруг очага людям, ее тело сияло, и шелковый плащ не скрывал торжествующей женской красоты. Она пристально посмотрела на Оле и сказала только ему:

– Ответь мне, кусок соленой парусины, шкипер Оле Мортенлин, если сможешь. Зачем мне, знающей всё о девяти погибших Мирах и о том, что существует теперь, зачем мне подниматься на скалу над Санхеттен-фьордом? Туда лезут только глупцы и тупицы, слепые и глухие люди из племени карликов, которые верят твоим россказням о правде, истине, перерождениях души. Ответь мне, обломок трухлявой мачты, что нового я могу увидеть в этом жалком зеркальном осколке? Он мне покажет моего Бальдра? Молодого, сильного, красивого и веселого? Я и так вижу его и чувствую его присутствие. Он и сейчас здесь, со мной, во мне. Твое Зеркало вернет мне моего Бальдра, его горячую любовь и наше счастье?

Пока Йотта говорила, ветер с озера усилился, плащ трепетал вокруг нее, сияние тела стало нестерпимо красным. Она больше не размахивала руками, а сложила их под грудью, гордо откинув голову назад. Многочисленные седые косички поднялись и ореолом окружили голову. Их было много, некоторые расплелись, и причудливая корона, как древнее изображение солнца, сияла розовым цветом. В глазах ее плескались морские волны.

Она была прекрасна, эта вёльва-прорицательница, ведьма Йотта Свамменхевен. Грудь, живот, ноги – ее тело было совершенно. Люди, затаив дыхание, не отрывали от нее глаз. Даже привычный сумрак и суровость исчезли из карих глаз Артура Вильфранда, а Оле Мортенлин перестал заниматься своей дощечкой и смотрел на Йотту взглядом собаки, которую давно никто не ласкал. И только единственный равнодушный зритель лениво подошел в очередной раз к ноге Забэл и потерся о нее. Боевого кота не интересовали могущество, душевные терзания и зигзаги судьбы. Он был на службе в это ночное время и уже почуял чужаков в лесу.

Ночная графика остроконечных вершин хребта Йотунхейм придавала действу Йотты острый и тревожный смысл. Было непонятно, что она собирается делать дальше, куда направит и выплеснет мощь своей ментальной и физической силы. Казалось, сама вёльва задумалась на какое-то время или мысленно рисует эскиз следующего акта.

И наконец напряженное ожидание разродилось. Йотта протянула руки в сторону самой высокой вершины хребта, сияющей бриллиантовым блеском льда и снега. Соединила ладони и узким пурпурным лучом буквально срезала сахарную голову далекой горы.

Пар, осколки льда, снежная пыль взметнулись в воздух. Ледяной купол приподнялся и, как колпак, был снят с лысой остроконечной вершины. Как будто с плешивой головы старого тролля или пьяного незадачливого колдуна сдернули шляпу, которую он присвоил себе не по праву.

Ледяной купол взмыл в воздух и через несколько секунд обрушился в озеро Эль-явр. Вода в озере заволновалась и выплеснулась на берега. Но лужайка с костром и сидящими вокруг него людьми пока оставалась сухой.

Йотта опустила руки и развела ладони. Повернулась к Оле Мортенлину и заговорила тихим скромным голосом:

– Оле, неужели осколок старого стекла, покрытый амальгамой, который лежит на дне твоего жалкого фьорда, расскажет чтонибудь новое о моей силе? Конечно, нет. Я могу извлекать энергию из любой вещи и лепить из нее, что вздумается. Но я не спорю с богами, это их дело – создавать Мир. Или я увижу что-то новое в тумане будущих событий? Конечно, нет. Будущее скрыто только от глупцов, живущих с закрытыми в страхе глазами. Они не видят настоящего и потому не могут разглядеть во тьме тропы и дороги в свое грядущее. А я знаю, что, только пройдя крутой поворот, можно увидеть дальнейший путь.

Йотта присела рядом с Оле на его камень и очень тихо добавила: