На Берлин!

Я перебежал по сухому месту вперед, чтобы продумать, как лучше атаковать противника и подсказать лежащим в болоте солдатам направление отхода на сухое место. Фрицы заметили меня и открыли по мне не ружейный огонь, как обычно, а минометный из малокалиберного миномета, видимо из ротного, такие минометы иногда встречались, хотя быстро сошли. Мины стали разрываться недалеко от меня. Я бежал, не обращая внимания на огонь, открытый по мне. Бежал что есть мочи, а позади рвались мины, и все время с недолетом. Таким образом я преодолел дистанцию не менее 50 метров, пока не забежал за дом. Я даже не был ранен, но охота за мной отвлекла фрицев от бойцов на болоте, и они смогли перебежать и переползти на сухое место и укрыться от обстрела. Если бы немцы удлинили прицел, то мне было бы несдобровать от минометного огня. Я бегу — мина рвется позади меня, я прибавляю скорость, и опять недолет. Благодаря моим «спринтерским» качествам все обошлось. Редко я так быстро бегал.

Когда наступили сумерки, мы покинули эту болотную местность, соединились со взводом лейтенанта Шакуло, который еще во Львов прибыл из госпиталя после легкого ранения, полученного в начале этой операции. Командира роты Чернышава не было, и где он, было неизвестно. Мы с Шакуло еще днем получили задание овладеть селом за болотной топью. Вот мы и решили с ним наступать на это село по хорошей дороге, но уже когда окончательно стемнеет. Вначале успех сопутствовал нам, но когда мы подошли уже к околице этого села, по нам был открыт шквальный пулеметный огонь. Мы залегли, и я стал советоваться с Петром Шакуло о том, что будем дальше делать. В итоге мы решили дождаться паузы в ведении немцами огня, броском достичь первых хат села, а там видно будет. Так мы и сделали, хотя немцы умело вели прицельный огонь — трассирующие пули низко и кучно летели над землей. Мы укрывались за складками местности и сумели избежать потерь.

Достигнув первых хат, мы обнаружили, что по нам вел огонь бронетранспортер. Дальше мы решили не идти — было темно, и ничего не было видно. Где находятся силы противника и что собой представляет село, расположение улиц в нем, мы не знали. Тихо снявшись и отойдя от села метров на 150–200, мы заняли оборону по берегам этих больших осушительных каналов. Наступил рассвет, мы осмотрелись и решили на этом месте обсушиться, высушить обмундирование. Как выяснилось, мы правильно сделали, что отошли, — с рассветом мы заметили в селе появление немецких танков, а «Тигры» — это грозное оружие.

Усталость обрушилась на нас, и днем, под солнцем, мы крепко заснули. Охранение, видимо, тоже заснуло, и этим воспользовались немцы. По канавам они скрытно подобрались к нам, схватили спящим солдата из взвода Шакуло и потащили его в свое расположение, как «языка». Этот солдат заорал благим матом, ведь фрицы хотели взять его в плен, да еще днем. Такого в моей практике не было даже ночью, а тут день, тепло, солнце в зените. Проснувшись от этого «животного» крика, солдаты пришли в себя и открыли огонь, некоторые побежали на помощь. Один или два немца упали убитыми, остальные бросили нашего солдата и убежали, и как ни старались наши «порешить» их, но они скрылись. Солдат, которого захватили немцы, был босиком, так как сушил на солнце и портянки, и сапоги. Многие солдаты намокли в этом болоте, поэтому и сушились на солнце. Все, в общем, обошлось благополучно для солдата, его даже на смех подняли. Мы долго не могли успокоиться в связи с этим случаем, а Петр Шакуло «продрал» охранение, солдаты в котором заснули. Вот к чему привела наша беспечность, забыли ребята, что мы находимся на войне. А на войне и спать надо умеючи. Да что там говорить, на войне все время спать хотелось, не есть, а именно поспать. Чуть-чуть спокойно, и уже кемаришь. И я всегда спать хотел и спал, как и где попало. Давила усталость — ведь все время в бою, и днем и ночью. Передышки бывали, как правило, кратковременными. Мы доложили командиру батальона, что в село вошли танки и бронетранспортеры, село мы не взяли и задачу не выполнили. В штабе батальона тоже заметили боевую технику фрицев и приказал и мне со взводом оставаться на месте, где окопались, а Петра Шакуло с бойцами перевели — видимо, туда, где оказалась какая-то «прореха» и ее надо было заткнуть.