На Берлин!

Стали разбираться с потерями. Потери были значительными и в людях, и в технике: сгорело больше десятка грузовых автомашин и несколько танков. Около одного танка «Т-34» разорвалась бомба, его приподняло немного, и всей своей массой он опустился на людей, которые укрывались под танком, а танковое орудие чуть не вырвало из башни, поставив его в вертикальное положение. Видимо, крупная бомба разорвалась, если взрывной волной стронуло с места и приподняло тридцатитонную махину. Убитые и раненые были среди десанта, шоферов автомашин, экипажей танков, и мы обыскали лес в поисках оставшихся раненых и убитых. К счастью, у нас в роте, да и в батальоне погибли единицы. Раненых собрали около санитарной машины, чтобы затем отправить в госпиталь. Когда мы привели себя в порядок и смогли продолжать марш, колонна вышла из этого злополучного леса. Впереди было чистое поле, и мы стремились быстро его преодолеть, боясь повторного налета немецкой авиации. И на самом деле, появилось три истребителя «Мессершмит». Но тут проявил пример храбрости и мужества зенитный расчет 37-мм скорострельной пушки. Расчет быстро изготовился к стрельбе, и когда самолеты стали пикировать на нас, открыл огонь трассирующими снарядами. Первый «Мессер» не выдержал и отвалил в сторону, таким же порядком поступили и два других самолета. Я стоял за «студебекером» и видел, как трассирующие снаряды точно летели по цели. Самолеты сделали еще два-три захода, но не выдержали огня зенитной установки и скрылись. Молодцы ребята, не испугались самолетов и тем самым заставили немецких летчиков прекратить атаки на колонну. Надо сказать, что в этой ситуации десант не разбегался от дороги, а стоял под прикрытием танков или автомашин и тоже наблюдал бой: «кто кого». Нервы не выдержали у немцев, им не хватило смелости в борьбе с нашими бойцами-зенитчиками. Когда самолеты улетели, мы тронулись вперед, надо было наверстать упущенное. Я со своим взводом, а вернее с ротой, не был в передовом дозоре. Иногда командир батальона майор Козиенко давал команду: «Бессонов, вперед» и показывал по карте маршрут движения, куда надо выйти и где остановиться, поджидая основные силы и батальона и бригады, но это случалось уже реже, чем раньше.

В этот раз командира роты Николая Чернышова опять не было с ротой. Комбат вызвал меня и поставил задачу роте и пулеметному взводу Федора Попова из пулеметной роты батальона выдвинуться вперед на трех танках. Здесь же был командир танкового полка Столяров и командир бригады полковник Туркин — он вернулся из госпиталя, после ранения в конце февраля 1945 года, когда фаустник расстрелял его бронетранспортер. Мне так не хотелось опять быть первым: солдат мало осталось, и надо было хоть этих сберечь до конца войны, но приказ был отдан, и его надо было выполнять.

Продвигались мы нормально, все было спокойно, и, как всегда, сено вдруг» мы были об-стреляны, не доходя до леса. Танки остановились, десант спешился. Все встали за танки — надо было разобраться, что к чему. Противник вел огонь в основном ружейно-пулеметный с опушки леса правее шоссе. Надо было быстрее выбить его с занимаемых позиций, потому что за нами двигалась вся бригада. Лейтенант Попов тоже спешил взвод, снял с танка свои два пулемета «максим», и мы приготовились атаковать немцев, но их расположение в лесу не было видно. Мы договорились с танкистами, что они на малой скорости будут двигаться вперед, а десант под прикрытием танков пойдет за ними, и по два бойца на каждом танке будут прикрывать танки от фаустников, имея лучший обзор, чем изнутри танка.

Так, потихоньку мы стали двигаться на противника. Достигли посадки фруктовых деревьев, они вовсю цвели — был конец апреля, в это время в Германии было тепло. За этой посадкой до леса было чистое поле. Взвод Попова и наша рота дальше не пошли и залегли в этой посадке. Снайперы противника вели прицельный ружейный огонь. Танки тоже остановились, испугавшись фаустников. Им не хотелось умирать, а нам разве хотелось? Позже выяснилось, что фаустников у противника не было, а были только 8-12 снайперов. Пулеметный взвод Попова открыл огонь по лесной опушке, и половина роты, 12–14 человек, по моей команде бросилась в атаку, а остальные, примерно столько же бойцов, вели огонь с места. До леса было открытое поле. Бойцы ворвались в окопы фрицев, часть из них перебили, другие убежали, а одного захватили в плен. Фриц был упрямый, когда мой солдат подбежал к окопу, он выстрелил в него в упор, но хорошо, что только легко ранил в плечо. Фрица вытащили из окопа и привели ко мне, он был вооружен снайперской винтовкой. Я был злой после атаки, поэтому накричал на немца в основном по-русски, а потом раза два треснул ему в ухо. Нашего раненого солдата перевязали. Это был сильный, смелый воин, из украинских партизан. РПД (ручной пулемет Дегтярева) в атаке он всегда держал наперевес и на ходу вел огонь. Обычно из этого пулемета огонь ведут лежа, так как его вес с заряженным магазином 12,5 кг. Жалко, что его фамилию я забыл.