На боевом курсе

Как-то сидя в ожидании боевого задания, летчики завели разговор о непредвиденных ситуациях, которые не мешало бы все-таки предвидеть. Нашим личным оружием был пистолет ТТ, который одной рукой не перезарядишь. "А вдруг руку в бою повредят - что тогда делать? Сдаваться в плен?" Возник вопрос, и беседа приняла иной поворот. Слово "плен" для нас тогда было, пожалуй, самым страшным и ненавистным. Мы летали и в комбинезонах, и в гимнастерках со знаками различия в петлицах, и с орденами, когда они у нас завелись. Для всех было ясно, что сделают немцы с летчиком, если вдруг им попадешься. Нет, такой вариант категорически исключался. А что же делать?.. И вот родилось деловое решение. Заряжать пистолет на один лишний патрон, который держать уже в патроннике. Тогда, в случае если одна рука будет отбита, остается взвести курок да нажать спусковой крючок другой рукой. На том и порешили . Может быть, не случайно за всю войну мы не знали ни одного случая пленения летчика нашей 1-й гвардейской Сталинградской штурмовой авиадивизии.

А боевые дела шли своим чередом. Как-то, вернувшись с задания, я поделился с командиром полка любопытным наблюдением. На оставленный нами и некоторое время пустовавший аэродром начали садиться транспортные Ю-52.

- Вы ничего не перепутали? - с недоверием спросил Болдырихин.

- Я для уточнения сделал специальный заход. И много их там?

- Сосчитать было сложно, но за то, что несколько десятков, - ручаюсь.

- Час от часу не легче! - И мы с командиром полка решили, что транспортные "юнкерсы" в районе Морозовской появились неспроста. Теперь жди боевых самолетов.

Гитлеровское командование для более эффективных действий своей авиации постоянно стремилось приблизить аэродромы к лини фронта. Поступали гитлеровцы в этих случаях с присущей им педантичностью. Сперва на новое место на транспортных самолетах доставляли команды наземных служб, все необходимое на первое время, а уже затем перелетали боевые самолеты.

Болдырихин сообщил обо всем в штаб дивизии. За Морозовским аэродромом было установлено пристальное наблюдение, и наш полк стал готовиться к удару по этому аэродрому.

Действительно, дня через два нам передают: сели боевые - не менее сотни. Вновь, как под Курском, повадился к нам ходить к нам и наш разведчик. Правда, на сей раз он не пугал нас количеством зенитных батарей противника. И на самом деле, как позже выяснилось, их было намного меньше, чем в Курске.

А удар по тому аэродрому мы произвели двумя полками. Наш полк был головным. Прикрывала нас группа истребителей Як-1.

Тут я несколько отвлекусь от вылета в Район Морозовской. Должен сказать, что одной из острых проблем на всем протяжении обороны Сталинграда оставалось для нас, штурмовиков, прикрытие наших боевых порядков истребителями. Летая без прикрытия днем, когда с земли по тебе прицельно бьют, а сверху, сзади, с боков черными тенями шныряют "мессеры" и воздух вокруг кажется нашпигованным расплавленным свинцом, невольно думаешь: все ли сегодня вернутся на базу? Кого еще не досчитаемся в нашем редеющем строю?..

И сколько бы сберегли мы боевых друзей, если бы в каждом вылете были надежно прикрыты от атак истребителей противника! Ведь до конца 1942 года мы летали на одноместных штурмовиках, которые в лобовой атаке превосходили любой истребитель, а со стороны задней полусферы Ил-2 был беззащитен. Враг хорошо знал об этом. Поэтому-то наш командарм Хрюкин даже для прикрытия небольших групп "ильюшиных" при малейшей возможности выделял истребителей. Тогда значительно повышалась эффективность наших ударов, снижались потери штурмовиков. Это особенно было заметно, когда нас сопровождали летчики базировавшегося с нами в Песковатке истребительного авиаполка.

Тогда к Морозовскому мы шли с истребителями не прямо, а с некоторым маневром, чтобы ввести противника в заблуждение. Подкрались со стороны солнца. На высоте около двух тысяч метров приглушили моторы и в пикировании устремились на цель. Впереди, сковывая оборону противника, летели наши истребители.

Четыре "мессершмита" предприняли было попытку подняться в воздух. Трех из них "яки" уничтожили на земле, четвертого сбили на взлете. А мы нанесли удар фугасными, осколочными и зажигательными бомбами, затем отработали пулеметнопушечным огнем и реактивными снарядами. Всего по аэродрому противника сделали три захода. Более двадцати самолетов врага горело прямо на стоянках!

Опомнившись, немцы начали палить изо всех видов оружия: стреляли около шести зенитных батарей, пулеметы. Но мы вернулись с боевого задания без потерь. Соседний полк потерял два самолета, летчики остались живы.

Вечером того же дня мы еще раз нанесли удар по аэродрому. Надо полагать, не случайно после этих штурмовок в районе Морозовской наши фамилии появились в газете "Красная звезда". "Особенно отличились своей боевой работой старшие лейтенанты Пстыго, Зотов и капитан Лыткин", - писала газета. Доброе слово воодушевляло бойцов.