На брегах Невы

И вот теперь в Приютине он разыгрывает шарады с «бесценным шутником», таким мастером на выдумки. На сей раз для шарады Крылов выбрал слово «баллада». Сперва представляли бал, потом девицу-ладу. А в заключение Жуковский для отгадывания «целого» прочитал стихотворение, первые полторы строки которого написал он сам, остальные — Пушкин.

Что ты, девица, грустна,Молча присмирела,Хоровод забыв, однаВ уголку присела?«Именинницу, друзья,Нечем позабавить.Думала в балладе яСчастье наше славить.Но Жуковский наш заснул,Гнедич заговелся,

Пушкин бесом ускользнул,А Крылов объелся».Вот в гостиной стол накрыт —Поскорее сядем,В рюмках пена закипитИ балладу сладим:Вот и слажена она —Нужны ли поэты? —Рюмки высушив до дна,Скажем: многи летыТой, которую друзьям

Ввек любить не поздно!Многи лета также нам,Только с ней не розно.

Пушкину не суждено было провести многие годы «не розно» с семейством Олениных. Судьба их разъединила. Но дружеские связи, возникшие в доме на Фонтанке и в Приютине, не оборвались.

«Тебя зовёт на чашку чаю Раевский — слава наших дней»

Как-то, зайдя с приятелем к Жуковскому, Пушкин не застал его дома и оставил записку:

Раевский, молоденец прежний,А там уже отважный сын,И Пушкин, школьник неприлежныйПарнасских девственниц-богинь,К тебе, Жуковский, заезжали,

Но к неописанной печалиПоэта дома не нашли —И, увенчавшись кипарисом,С французской повестью БорисомДомой уныло побрели…

Записка кончалась приглашением:

Тебя зовёт на чашку чаюРаевский — слава наших дней.

Прочитав это послание, Жуковский понял, что Пушкин заезжал к нему вместе с сыном генерала Николая Николаевича Раевского — Николаем Раевским-младшим. Они, очевидно, выполняли поручение Раевского-отца. Пушкин и тут не удержался от шалости: вставил в записку строчки из его, Жуковского, стихотворения, где воспевались герои 1812 года и среди них — Раевские.

С Николаем Раевским-младшим Пушкин познакомился ещё в лицейские годы. Как-то, зайдя в казармы к своему другу гусару Чаадаеву, он встретил у него молоденького гусарского офицера богатырского сложения, с круглым детским лицом и едва заметными тёмными усиками.

Чаадаев представил их друг другу. Пушкин был удивлён, узнав, что фамилия его нового знакомца — Раевский.

Раевский… Неужели из тех самых?

Фамилия эта осталась в памяти с 1812 года. Тогда они в Лицее бегали в Газетную комнату и набрасывались на свежие газеты. И вот однажды в «Северной почте» прочитали сообщение, что генерал-лейтенант Раевский для воодушевления воинов вышел «перед колонной, не только сам, но поставил подле себя двух юных сыновей своих». Вскоре узнали подробности.

Двадцать третьего июля при местечке Дашковка шёл жестокий бой. Десятитысячный корпус генерала Раевского уже много часов сдерживал натиск сорокатысячной французской армии под командованием маршалов Даву и Мортье. На какое-то мгновенье мушкетёры Раевского дрогнули. Тогда он схватил за руки стоявших подле него двух подростков-сыновей, шестнадцатилетнего Александра и одиннадцатилетнего Николая, и крикнул солдатам: «Вперёд, ребята! Я и дети мои откроем вам дорогу!» С такими словами он кинулся на неприятеля и увлёк за собою солдат.

О подвиге Раевского узнала вся Россия. Жуковский прославил его в «Певце во стане русских воинов»:

Раевский — слава наших дней,Хвала! Перед рядамиОн первый грудь против мечейС отважными сынами.

«Отважного сына» и «славу наших дней» Пушкин и позаимствовал из этого стихотворения.

Младший «отважный сын» стал его другом. У них было много общего. Несмотря на то, что юный гусар с десятилетнего возраста служил в армии, участвовал в сражениях и походах, он был прекрасно образован, любил музыку, литературу, знал несколько языков.

В Петербурге их дружба продолжалась. Николай Раевский ввёл Пушкина в свою семью, познакомил с матерью, сёстрами, отцом.

Раевские обычно жили в Киеве, где размещён был корпус, которым командовал генерал. В конце 1817 года женская половина семейства приехала в Петербург, а Николай Николаевич-старший наезжал сюда время от времени.