На что способны женщины

В свой последний визит лейтенант Редферн говорил мне примерно о том же, правда, в более грубых выражениях.

Я ничего не сказал на это, выжидая и удивляясь, как же много он разведал обо мне.

– Мне сказали, что вы хитры и изворотливы; очень, очень изворотливы и скользки, – продолжал он своим скрипучим голосом. – У вас есть мозги, говорили мне, и вы не страдаете излишней прямотой. Вы опрометчивый человек, мистер Джексон, но в вас есть место храбрости и воле, и вас не проведешь. – Он посмотрел на меня поверх своего бриллианта и улыбнулся.

Без всякой причины офис вдруг показался мне далеким от земли и всего живого, а ночь бесконечной и пустынной. Я поймал себя на том, что думаю о кобре, обвившей ветвь кустарника: толстая кобра, почти недвижная и опасная.

– Рассказывают, вы в Сан-Луис-Бич восемнадцать месяцев, – восстановив дыхание, говорил он. – До этого вы работали в сыскном агентстве в Нью-Йорке в качестве одного из детективов. Детектив, работающий в сыскном агентстве, как мне поведали, располагает исключительно выгодными позициями, когда дело доходит до шантажа. Возможно, именно из-за этого вас попросили оттуда. Не было никаких обвинений, просто они убедились, что вы живете на заметно более широкую ногу, чем позволяли бы деньги, которые вам платили. Это, мистер Джексон, и навело их на определенного рода подозрения. Сыскное агентство не может быть слишком милосердным.

Он остановился и с любопытством разглядывал мое лицо, однако это ничего не дало ему.

– Вас попросили оттуда, – продолжал он после паузы, – и вскоре вы стали сотрудником Ассоциации охраны отелей. Затем от одного из владельцев отелей на вас пришла жалоба. Похоже, что с некоторых отелей вы взимали плату, не оставляя им квитанций. У вас нашлось что ответить на это, после чего компания с неохотой пришла к выводу, что преследовать вас было бы безосновательно, и вы отделались простым увольнением. После этого вы поселились у молодой девушки, с которой вы были дружны: у одной из множества, как мне пояснили. Но вскоре она устала давать вам деньги на то, чтобы вы тратили их на других молодых девушек, и вы расстались.

Спустя несколько месяцев вы решили основать собственное дело в качестве частного детектива. По поддельной характеристике вы получили лицензию у поверенного Штата и приехали в Сан-Луис-Бич, поскольку это чистый, здоровый город с незначительной конкуренцией. Вы специализировались на разводах, и некоторое время дело процветало. Однако искушение погреть руки одолевает, как я понимаю, и при разводах. Кто-то пожаловался в полицию, и они провели соответствующие исследования. Но вы весьма изворотливы, мистер Джексон, и вам снова удалось избежать серьезных неприятностей. Теперь полиция мечтает выкинуть вас из города. Они, как могут, мешают вам жить. Они аннулировали вашу лицензию и, судя по всему, сумели отстранить вас от дел: по крайней мере, они так считают, но нам-то с вами это известно лучше.

Я наклонился вперед, чтобы выложить пушку, и невольно мои глаза приблизились к бриллианту. Он мог стоить штук пять, а мог и больше. Ребятам и похитрее Тюфяка Гормэна отрезали пальцы за камешки и в половину такой суммы. Я задумался об этом бриллианте.

– Хотя вы и пытаетесь продолжить работать в качестве частного сыщика, вы лишены всякой рекламы, даже таблички на входной двери. Полиция присматривает за вами, и, если они узнают, что вы по-прежнему взимаете комиссионные, они возьмут вас. До настоящего времени, хотя вы и распространяете слухи через ваших знакомых барменов, что, как и раньше, беретесь за дело и не задаете лишних вопросов, никто этим не заинтересовался, и вам пришлось опуститься до последнего гривенника. Последние пять ночей вы пытались решить нелегкую проблему: оставаться вам здесь или бросить все. И, судя по всему, вы предпочли бросить. Я прав, мистер Джексон?

– Возможно, – проговорил я и откинулся на спинку кресла.

Я был озадачен. Чем-то этот Тюфяк нравился мне. Может, он лукавил; может, он специально сверкал своим бриллиантом, чтобы произвести впечатление, но в нем явно было кое-что и помимо идиотской шляпы и пятитысячного бриллианта. Его маленькие черные глазки предупреждали меня, чтобы соображал я побыстрее. Форма его рта заслуживала отдельного внимания. Поверните лист бумаги ребром к себе, и вы получите представление о его губах. Я бы легко мог представить его сидящим солнечным днем на корриде. Он был бы счастлив, наблюдая за тем, как бык на арене прощается с жизнью. Он как раз из таких. Вид быка с распоротым брюхом вполне бы мог доставить ему удовольствие. Хотя и толст, он был необычайно силен, и мне подумалось, что, если когда-нибудь его пальцам суждено сомкнуться на моей глотке, ему не составит труда сделать так, чтобы из ушей у меня хлынула кровь.

– Не бросайте, мистер Джексон, – сказал он. – У меня для вас есть работа.