На чужой войне

– Проблем меньше. Ладно, заболтались мы. Бросайте оружие, пойдем в город, там будут решать, что с вами делать.

«Значит, город уже в их руках», – понял Дональдан.

Он медленно положил автомат в траву и также медленно стал снимать с себя подсумки и разгрузки с боеприпасами, которых осталось не так уж и много после ожесточенного боя с отрядом миротворцев, оставшихся верными Его Императорскому Величеству.

Его примеру, в окружении вышедших из укрытий «лесников», последовали остальные бойцы. Разоружившись, они сбились в кучу рядом с Дональданом. Без оружия все чувствовали себя беспомощными и голыми, а всем вместе, в группе, им было не так страшно. Всего в живых осталось семь человек более чем из полутора десятков.

Боевики, словно заправские мародеры, обшмонали всех убитых миротворцев как с той, так и с другой стороны. Разоружили, сняли дефицитную для них броню, арахноформу и даже ботинки. Всю эту поклажу (кроме оружия) они увязали в тюки и нагрузили на сдавшихся пленников, словно на вьючных животных.

– Идем, – махнул рукой лерн-командир отряда сепаратистов и уверенно зашагал на север.

Идти пришлось два дня. За это время по пути к городу отряд боевиков больше ни с кем не встречался – ни со своими единомышленниками, ни с миротворцами, и на них никто не нападал.

Джерри никогда не видел Фарос во всем его великолепии, даже на открытках, а сейчас сказать, каким он был всего несколько дней назад, было невозможно… Следы разрушений виднелись на каждом шагу. Высотные здания обрушились, скорей всего, после налета авиации с той или с другой стороны, когда выбивали либо миротворцев, либо засевших сепаратистов. Здания поменьше выглядели калеками с развороченными оконными проемами, со следами пулевых и гранатометных выбоин вокруг тех же окон. Едва ли где-то осталось хотя бы одно целое стекло. Тут и там зияли отверстия от взрывов ракет, пробивавших стены насквозь. Тут и там к небу поднимались столбы черного дыма.

И среди всей этой разрухи метались боевики с награбленным добром, завязанным в тюки. На многих из них виднелись наспех надетые части амуниции миротворцев: бронежилеты, арахноформа, шлемы, какая-то гражданская одежда. Здесь, похоже, как в далеких Темных Веках на Земле, захватчикам давали время на грабеж и веселье, в том числе с женской половиной населения…

Тут и там звучали выстрелы. Может быть, это вели перестрелку не поделившие добро группировки боевиков. А возможно, стреляли для устрашения мирного населения, не желавшего расставаться с чудом уцелевшим в этой кровавой каше имуществом или собственной честью…

Повсюду валялись тела, которые, кажется, и не думали пока убирать. Здесь были все, от солдат-миротворцев и гражданского населения до самих боевиков.

Командир «лесников», захвативший отряд Джерри, уверенно шел к центру города по центральной улице, никого не опасаясь. Впрочем, никто и не обращал на них внимания. Добра всякого вокруг и так навалом, а спорить со сплоченной группой своих еще сохранивших дисциплину коллег никто не желал.

Наконец измученных пленников подвели к одному из уцелевших зданий.

– Ждите, – сказал командир мятежников и вошел внутрь после того, как его на входе в здание проверила охрана и он получил разрешение на аудиенцию с лерн-генералом.

2

Город пал, и теперь вся планета, за исключением все еще держащихся трех-четырех баз миротворцев, находилась под контролем лерн-генерала Сертана. Столицу, к его удивлению, взяли в кратчайшие сроки, миротворцы сбежали на орбиту, а те небольшие группки, которые не смогли этого сделать, скрывались в канализациях Фароса или бегали по лесам. Но и тех и других искали и уничтожали многочисленные команды ликвидаторов.

Полная победа. Однако далась она весьма нелегко. Доддман потерял около пятидесяти процентов своей армии, и если бы миротворцы контратаковали немедленно, они бы с легкостью выбили его освободительную армию обратно в леса. Но миротворцы почему-то до сих пор не могли справиться с какими-то проблемами с посылкой подкрепления, по крайней мере к Футоксу.

Как стало известно чуть позже, империя решила сосредоточить все силы на какой-то другой планете, отбивая один потерянный мир за другим, начиная с наиболее промышленно развитых. Поэтому времени у Сертана, чтобы довести свое дело до конца и объявить о своей независимости, было много.

Что касается больших потерь, то они вскоре стали быстро восполняться за счет местного населения. Победа освободительной армии воодушевила сомневающихся, или, что более вероятно, как считал Доддман, они приняли сторону победителя. Но стоит ему только проиграть, как они снова перейдут к миротворцам. А проигрывать он не собирался, не для того он во всем этом принимал участие. К тому же у него было большое желание примерить на себя должность законно избранного президента.