На чужой земле

Фабиан знает, что это бесполезно, но все равно зовет кота, вдруг тот подчинится. Однако Бальтазар еще больше выгибает спину и вытягивает вперед лапу. Фабиан отступает в сторону и дает команду:

— Пудель, п-с-с…

Пудель стрелой влетает в комнату, хватает Бальтазара за пушистый хвост и подтаскивает к хозяину.

Начинается урок.

Фабиан глубоко запускает пальцы в шерсть Бальтазара, дает коту десяток щелчков по носу и дергает его за усы:

— Что, Бальтазарку, нравится?..

Потом берет деревянную прищепку и вешает коту на хвост. Бальтазар вопит. Прищепка перекусывает хвост пополам, и животному так больно, словно его посадили на раскаленную сковородку. Кот тянется мордой к прищепке, хочет ее сорвать, но чем сильнее он поворачивается назад, тем быстрее она убегает, и он гонится за собственным хвостом по кругу. Фабиан сидит на стуле и смотрит на часы. Должно пройти пять минут, и он не спускает глаз со стрелок. Пять минут — ни секундой больше, ни секундой меньше. При этом он науськивает на кота собаку, наблюдает, как они кружатся в диком танце, и причмокивает губами:

— П-с-с… Живее… Живее…

Дрессировка окончена, Бальтазар забился в угол, а Фабиан идет к канарейкам.

Он вынимает из клеток ванночки, в которых купаются птицы, и меняет воду. Насыпает желтый порошок — корм на сутки, гусиным крылом вычищает из клеток помет.

— Тю-тю, мой капельмейстер… Фью-фью, Клювик… — беседует он с молодым кенарем.

Клювик — его любимец. Недавно на канареек Фабиана «чапляк» напал. Пели-пели, и вдруг одна засипела, будто ее стал душить кашель, и как заладит:

— Чап… Чап… Чап…

Фабиан огорчился. Он знает: канарейки — что женщины. Одна поет чисто — другие тоже. Но стоит какой-нибудь «чапнуть», как начинают фальшивить все. Фабиан поговорил со старым ночным сторожем, и тот принес ему отличного певца, который скоро создаст целый хор. Фабиан любит кенаря. Он подставляет птичке палец, дает поклевать ноготь и повторяет:

— Тю-тю, мой капельмейстер… Фью-фью, Клювик…

Фабиан держит канареек в большой комнате. Здесь четыре окна, сквозь них проникают разноцветные лучи, окрашивая стены и пол красным, золотым и зеленым. Подвешенные к низкому сводчатому потолку тарелочки, расписные и бронзовые, играют в свете восходящего солнца. Низкая мягкая мебель с вышитой пестрой обивкой переливается всеми цветами радуги, краски словно играют в догонялки. Ветвистые оленьи рога на стенах запутались в серебристых столбах пыли. Расположившись в глубоком кресле, Фабиан поглаживает закрученные черные усы под острым орлиным носом, закладывает ногу за ногу и начинает обучать свой пернатый хор.

Насвистывает, поднимает палец и дирижирует им, как палочкой, тонкими ногами танцмейстера, то одной, то другой, отбивая ритм:

— Тю-тю-тю, раз… Фью-фью-фью, два…

Канарейки кивают ему, кто клювом, кто хвостиком, и поют слаженно и чисто. Пудель все еще гоняет кругами кота, пытаясь ухватить его зубами за пушистый хвост, а в дальней комнате попугаи надрываются так, что оглохнуть можно:

— Пане Фабиане-е-е!… Пане Фабиане-е-е!..

2

В «Станиславовке» возле костела Святого Яна двери, выкрашенные кремовой краской, слегка приоткрыты.

Официантка в белом чепчике снимает стулья со столиков. Хозяйка, панна Малгоша, стоит перед овальным зеркалом, наматывая осветленные волнистые локоны на толстый, белый палец, и осматривает свою грудь, такую пышную, что кажется, блузка вот-вот лопнет. На круглом кошачьем личике — спокойная, счастливая улыбка. На гребне в высоком шиньоне поблескивают «бриллианты».

Фабиан Райцес пропускает вперед Пуделя на цепочке и заходит следом. Увидев, что панна Малгоша крутится перед зеркалом, на цыпочках подкрадывается к ней сзади, быстро обнимает за жирную талию и говорит:

— Попалась птичка,Птичка-невеличка…

Панна Малгоша прикидывается, что не узнала Фабиана, хотя прекрасно видела его в зеркало.

— Ай, кто это, матка боска?! — вскрикивает она с притворным испугом.

Губами и кончиком носа Фабиан быстро прижимается к льняным кудряшкам на ее толстой шее и проворно отбегает назад. На длинных ногах танцмейстера скользит по кафе, прячется за спину официантки, показывает на Малгошу пальцем и жалобно тянет:

— Спаси меня, кошечка… Спаси-и-и…

Панна Малгоша бросается к нему, тряся затянутыми в корсет пятипудовыми телесами, сопит и машет на Фабиана полотенцем:

— Фу, бабник! Как вам не стыдно?..

Фабиан крепко обнимает официантку, как испуганный ребенок, и хохочет:

— Ай, птичку-невеличкуВ клеточку поймали,Ай, рыжую лисичкуРужьишком напугали…

Панна Малгоша откладывает в сторону полотенце и поправляет на необъятной ноге сползшую розовую подвязку. Фабиан садится за столик и стучит тростью с костяным набалдашником:

— Кофе! Со сливками!..