Заметив, что все ждут, что он скажет, Телюков, как перед прыжком в воду, набрал в легкие воздуха, вздохнул и начал, обращаясь к замполиту:
-- Я уже докладывал секретарю и членам комитета, но, если вы требуете, могу еще раз доложить, -- он снова поднял глаза вверх. -- Певица оскорбила меня. Рассердившись, я решил отплатить ей. Проучить, одним словом. Завез ее в тайгу... Она давай плакать. Я прочел ей нотацию и уже собирался повернуть назад, как вдруг она сама попросила, чтобы я повез ее к озеру... Женская логика... Ну, мы и поехали.
Телюков помолчал и еще раз вздохнул:
-- Что касается Нины, о ней нет пока никаких сведений.
-- Вы, капитан, употребили здесь слово "отплатить". Как это понимать? -- спросил замполит.
-- Ну, просто... Хотел высадить ее из машины в тайге и уехать.
-- И что же вам помешало это сделать?
-- Ее слезы... А потом, потом я увидел, что она, эта самая Вероника, не такая уж распущенная, какой показалась мне вначале. Просто легкомысленная бабенка, избалованная к тому же, да и не знала, с кем шутит.
-- Так, так, ну, того артиста вы все-таки обвели вокруг пальца? Обманули?
-- Просто не взял его в машину.
-- Теперь ясно, -- сухо сказал замполит. -- Артистка вас обидела, и вы увезли ее силой, чтобы оставить в тайге одну. Я утверждаю, что это поступок аморальный, хулиганский, недостойный высокого звания ни комсомольца, ни офицера... И как только это могло прийти вам в голову -- бросить девушку в глухой тайге? Да еще ночью. Что это такое, я вас спрашиваю, капитан Телюков?
-- Но ведь я не бросил.
-- Вы довели девушку до слез, разве этого мало? А что другие из бригады артистов подумают о нашем полку? Скажите, вы долго будете выделывать такие фокусы?
Телюков опустил глаза.
Замполит повернулся к Байрачному:
-- Давайте послушаем, что скажут члены комитета.
Байрачный поднялся с места:
-- Кто хочет слова?
Все молчали.
-- Кто хочет слова: -- повторил Байрачный. -- Ты, Петр? -- Он многозначительно посмотрел на лейтенанта Скибу.
Лейтенант тряхнул своими красивыми черными волосами, расправил богатырские плечи:
-- Что я могу сказать? -- Скиба с трудом выдавливал из себя слова. -Майор Горбунов говорил правильно. Но ведь и та девица хороша! Хоть она и певица, но подметки не стоит...
-- Что? Что? -- возмутился замполит. -- Прежде всего мы обсуждаем здесь поведение не певицы, а нашего товарища, комсомольца. Это вам ясно?
Скиба смутился, лицо его бурачно побагровело.
-- Вы давайте свою принципиальную оценку поведения товарища, -требовал замполит, -- а не читайте мораль певице, которой здесь нет т быть не может.
Скиба переступил с ноги на ногу, как медведь, но упрямо вел свою линию:
-- Я знаю, товарищ майор, бывают такие дурехи... -- Все невольно заулыбались при этих словах. -- Вот, к примеру, была у одного летчика жена, тоже певица... Ну, и заскучала она и сказала как-то: "Что это у меня за муж? Извозчик воздушный!" Узнал об этом генерал и пригласил однажды жену летчика в кабину бомбардировщика...
Замполит нетерпеливо махнул рукой.
-- Нет, нет, товарищ майор, -- продолжал Скиба, -- вы послушайте... "Так вот, -- говорит генерал, -- посмотрите-ка хорошенько, где работает и чем занимается ваш муж. Видите, сколько здесь кнопок, рычагов, тумблеров? Это вам, -- говорит генерал, -- не рояль. На рояле возьмешь фальшивую ноту, ударишь не по тому клавишу -- ничего не произойдет. А здесь, в кабине самолета, достаточно нажать не на ту кнопку -- и прощайся с жизнью!" Поглядела жена на все эти приборы и с той поры перестала охать и сетовать на мужа. Проучил ее генерал, глаза, что называется, открыл.
Члены комитета -- а это были преимущественно летчики -- заметно оживились.
-- Интересно получается. Из ваших слов выходит, что вы одобряете поведение Телюкова? -- возмутился замполит. -- Так надо понимать?
-- Нисколько. Скажу лишь одно: не следует связываться с подобными особами. У них ветер в голове. Вот я, например, таких случайных встреч избегаю...
Скиба, увидя неодобрительный взгляд командира, сел, так и не внеся каких-либо конкретных предложений.
-- А вы что скажете? -- Байрачный кивнул ефрейтору Баклуше.
Это был тот самый Баклуша, которого замполит отчитывал в Каракумах за "гармошку" на сапогах и модернизированную под шляпу панаму. Первый год службы солдат не расставался с гауптвахтой, писал всякие пасквили в стихотворной форме и под дружный хохот сверстников читал их на стоянке самолетов. Его считали в полку неисправимым, командиры только и думали о том, как бы избавиться от него, перевести в какое-нибудь другое подразделение. Но после нескольких бесед с командиром полка солдата как подменили. Он сдал зачеты на техника и вот уже год, как самостоятельно обслуживает боевой самолет, занимая должность офицера. Его не случайно избрали в комсомольский комитет -- Баклушей гордились в полку и летчики, и инженеры.
"Интересно, что скажет этот комсомолец?" -- подумал замполит, который несколько дней тому назад рекомендовал его в кандидаты партии.