На далеких рубежах

Инженер, который непосредственно готовил к выпуску Ту-2, похаживал перед самолетом, держа за спиной наземный предохранитель катапульты. Инженер явно показывал начальникам, что не забыл вынуть предохранитель. И по тому, как инструктировал инженер летчика относительно непредвиденных случайностей в полете и настройки автопилота, было видно, что он очень волнуется. Очевидно, генерал как следует предупредил инженера…

Но вот прозвучала команда по радио:

— Дракон — запуск!

— От винта! — скомандовал Телюков.

Заревели моторы, вздымая позади пыль, задрожал на тормозных колодках самолет. Телюков, проверив моторы на максимальных оборотах, запросил разрешения на взлет.

— Взлет разрешаю, — передал генерал.

Телюков сбавил газ и условным знаком передал авиационным специалистам, чтоб из-под колес убрали тормозные колодки. Минуту спустя краснокрылый самолет начал разбег. Оторвавшись от земли, он медленно поплыл вверх. Старые моторы тянули плохо. Казалось, вот-вот откажет один, а за ним другой, и самолет «ляжет» на крыло, «клюнет» носом в землю. Телюков поспешил убрать шасси, чтобы уменьшить лобовое сопротивление. Поглядел на высотомер. Пятьдесят… сто. Сто пятьдесят… двести метров. Наконец стрелка приблизилась к тремстам. Этой высоты уже достаточно, чтобы в случае чего катапультироваться. Исчезла напряженность, летчик почувствовал себя более уверенно.

А моторы, хоть и медленно, но тянули самолет вверх. Пусть не волнуется инженер. Пусть не трясется от страха штурман Гришин, сидящий у индикатора радиолокатора. Материальная часть самолета действует исправно.

— Я — Дракон, — радировал Телюков. — Высота около двух тысяч. Иду заданным курсом.

«Верба» радировала в ответ:

— Вас слышу. Продолжайте полет. Как поняли?

— Дракон понял вас правильно.

В лицо Телюкову дул прохладный ветер; солнце слепило глаза. Летчик прислушивался к звукам в эфире. Офицеры-наводчики подняли пару истребителей с аэродрома Удальцова. Какая-то пара шла из-за Каспия. Чуть позже вылетели майор Поддубный и майор Дроздов. Взял старт и вертолет.

— Дракон! Вы в заданном квадрате. Дракон, вы в заданном квадрате! — сообщил штурман Гришин.

Так подошла пора оставить самолет. Высота около четырех тысяч метров. Телюков ручками центрирования подрегулировал автопилот, чтобы самолет летел прямолинейно в горизонтальной плоскости. Сделав это, осмотрел местность, где ему предстояло приземлиться на парашюте. С высоты она казалась ровной, как пол. На самом же деле в этом районе должны быть где-то невысокие горы, к которым примыкает такыр. Вокруг в радиусе ста километров на карте не значилось ни одного населенного пункта.

«Пора так пора», — подумал Телюков и передал в эфир:

— Я — Дракон. Через минуту оставляю самолет.

— Я — Верба. Оставляйте.

— Вас понял. Я — Дракон. Встречайте на земле.

— Я — Верба. Вертолет вышел. Оставляйте.

— Я — Дракон. Оставляю. Все. Все.

Телюков отсоединил шнур шлемофона и начал готовиться к катапультированию: снял ноги с педалей и поставил на подножки сиденья, левой рукой опустил вниз рычаг стопорения привязных ремней, а правой подал вперед и вниз рычаг предохранителя спуска стреляющего механизма, напряг мускулы, уперся головой в заголовник, а ногами — в поручни сиденья. Осталось нажать на спуск стреляющего механизма, но вдруг в глаза бросились часы на доске приборов. «Для чего же им пропадать?» — подумал летчик. Он вынул часы, сунул их себе в карман, а уже после этого, зажмурившись и крепко сжав губы, нажал на спуск стреляющего механизма.

То, что больше всего волновало летчика, осуществилось. Его выкинуло вон из кабины вместе с сиденьем. Тело сделало сальто. Уступая инстинкту, Телюков схватил «грушу», отстегнул привязные ремни, потом ногами и руками оттолкнул от себя сиденье, так же инстинктивно вытянул руки и ласточкой устремился вниз, навстречу земле.

Раздался хлопок — раскрылся парашют. Закачавшись под белым шелковым куполом, охваченный бьющей через край радостью, Телюков запел:

Не для тебя лиВ садах наших вишниРано так начали зреть?Рано веселые звездочки вышли,

Чтоб на тебя поглядеть.

Эту свою любимую песенку он всегда напевал в полетах мысленно, остерегаясь, чтобы при включении радиопередатчика не услышал командир. А теперь не услышит никто. Он один над пустыней, один, как Демон. И кто знает, быть может, там, где он приземлится, еще не ступала нога человека.

Между тем не так уж одинок оказался Телюков на земле.

Его встретили… шакалы.

— У-у, гады! — летчик выхватил пистолет.

Когда звери разбежались, он начал подбирать парашют. Через несколько минут в небе замаячил вертолет. Телюков выстрелил из ракетницы раз, другой. Экипаж вертолета заметил сигналы и начал снижаться к летчику, чтобы взять его на борт.