На дальних мирах

— Да. И я намерен им остаться. Намерен заниматься исследованиями рынка, и жить с Силией, и подписывать чеки своей фамилией. Ты поможешь мне приспособиться. Мы договоримся о двух или трех сеансах терапии каждую неделю, и ты будешь рассказывать мне, кто мои друзья, какой колледж я закончил и кто были президенты в этом мире, если у вас тут вообще есть президенты. Для всех остальных — ты помогаешь мне избавиться от непонятного тумана в голове. Ты никому не скажешь, что я из другого мира. Пройдет время, и я действительно стану здесь своим. Верно, Джудит? У меня на самом деле даже нет выбора. Я не смогу вернуться назад. Мне уже удалось доказать одному человеку, что я не свихнулся, но теперь все это лучше оставить позади и начинать жить той жизнью, которая мне досталась. Ты поможешь мне?

— С одним условием.

— С каким?

— Ты в меня влюблен... Я вижу это и не осуждаю тебя, потому что ты невольно думаешь, будто я твоя Джудит. Но это не так. Я не твоя. Я — Рона. Можешь флиртовать со мной, можешь думать обо мне сколько угодно, но никогда не заходи дальше, чем следует. Никогда. Хорошо? Потому что ты, может быть, сумеешь разбудить во мне нечто такое, что я не хочу будить. Понимаешь? Мы останемся друзьями. Даже заговорщиками. Вот и все. Согласен?

Хилгард посмотрел на нее несчастными глазами и лишь после долгой паузы наконец произнес:

— Согласен.

— Пока ты добирался домой, мне позвонила Джудит,— сказала Силия.— Мы разговаривали минут двадцать... Тед, бедный мой...

— Все будет в порядке. Нужно только время.

— Она сказала, что эти амнезии и подобные заблуждения чрезвычайно редки. Твой случай попадет в учебники.

— Замечательно. Но мне будет очень нужна твоя помощь, Силия.

— Все, что смогу.

— Я совершенно пуст. Я не знаю, кто наши друзья, не знаю своей работы, не знаю даже, кто ты. Это стерто начисто, и мне придется все воссоздавать. Джудит поможет, насколько это в ее силах, но основная ежедневная и даже ежечасная работа достанется тебе.

— Я готова.

— Тогда мы начнем все заново. И с самого начала. Сегодня мы обедаем в одном из наших любимых ресторанов — тебе придется рассказать мне, что это за ресторан,— и пьем их лучшее вино, а может быть, возьмем бутылочку-другую шампанского. Затем вернемся домой. Мы будем как самые настоящие молодожены, Силия. Хорошо?

— Конечно,— мягко ответила она.

— А завтра начнется настоящая работа. Будем приучать меня к реальному миру.

— Все вернется, Тед. Не беспокойся. Я помогу тебе всем, чем смогу. Я люблю тебя, Тед. Что бы там с тобой ни случилось, я по-прежнему люблю тебя.

Хилгард кивнул и взял ее руки в свои. Неуверенно, с чувством вины и замиранием сердца одновременно, он заставил себя произнести слова, которые стали теперь единственным его спасением, единственной опорой на неизведанном берегу нового континента.

— И я люблю тебя, Силия,— сказал он незнакомке, которая была его женой.

 Не такие, как все

© Перевод А. Орлова

Лучшего дня ранним летом в Сараево и не пожелаешь: воздух искрится, крепкий ветер с гор насыщен пряными ароматами, белоснежные фасады особняков сияют в лучах утреннего солнца. Очарованный красотой города, Рейхенбах бодро шагал по булыжной мостовой в сторону набережной. До десяти часов тридцати минут оставалось совсем немного.

На набережной стояла толпа горожан-боснийцев, молчаливая и угрюмая. На каждом фонарном столбе и на каждом балконе развевались черно-желтые знамена империи Габсбургов. Очень скоро эрцгерцог Франц-Фердинанд, племянник и наследник царствующего императора, проедет здесь в открытом автомобиле со своей супругой. Нехорошо, опасно ему появляться здесь среди недовольных граждан.

Толпа вяло зашевелилась и заворчала. Как жаркое в духовке, подумал Рейхенбах. Ждут своего будущего монарха — безрадостно, по обязанности. И кипят при этом революционными страстями.

Рейхенбах внимательно высматривал темноволосых юношей с горящими глазами убийц, но поблизости таких не было. Заскучав, он отвлекся на великолепный вид: подножия холмов, густо поросших кипарисами, старые деревянные дома и турецкие мечети в окружении стройных минаретов. Вновь глянул на реку и народ, рассеянно...

«Кто эта женщина?»

В десяти метрах слева, прямо у фасада Австро-Венгерского банка. Он заметил ее только сейчас.

Каштановые волосы, высокий рост, поразительная внешность и сила духа, взгляд, светящий подобно маяку над толпой простолюдинов. О, она того же сорта, что и он! Нет никаких сомнений. Рейхенбах пришел сюда в одиночку, не сомневаясь, что подходящий спутник обязательно найдется. Так и вышло.

Он подошел поближе.

Узнав своего, женщина встретила Рейхенбаха кивком и улыбкой.

— Только что прибыли? — спросил он по-немецки.

— Три дня назад,— ответила незнакомка по-сербски.

— Как же я вас раньше мог не заметить? — Рейхенбах без заминки перешел на другой язык.

— Не туда смотрели. Я вас сразу увидела. С утра здесь?

— Да, пятнадцать минут уже.

— И как, нравится?

— Очень. Такое живописное место! Прямо средневековая фантазия. Время тут не движется.