На дальних воздушных дорогах

На аэродроме глазам моим открылась непривычная пустота. Я был здесь не раз прежде и привык видеть стоящие рядами самолеты. И не только стоящие, но и взлетающие или приземляющиеся. Одни самолеты прилетали, другие улетали, третьи, выполняя свои задания, кружились над аэродромом или подальше, в так называемых «зонах», которые все были пронумерованы и находились над определенными наземными ориентирами.

Теперь тут была непривычная тишина. Лишь несколько самолетов У-2, «Дуглас» и отечественный вариант того же типа Ли-2 сиротливо стояли в левом углу летного поля. Там же, немного подальше от них, стоял четырехмоторный гигант ТБ-3 с широкими, покрытыми гофрированным дюралюминием крыльями — ветеран, который уже к началу войны так устарел, что летчики переименовали его в «летающий гроб». Малокалиберные пулеметы, небольшая скорость полета, а также огромные размеры делали самолет легкой добычей для истребителей противника.

Я огляделся. Вокруг ни души. Даже у гиганта ТБ-3, к которому я направился, никого не было видно. Когда я дошел до самолета, на лестнице, приставленной к открытому входному люку, показались чьи-то ноги. Когда их хозяин появился на лестнице, я догадался, увидев его черные кудри, что я попал куда надо и к кому надо.

Конструктор.

Он заявил об этом и сам, как только ступил на землю. Пока он представлялся мне, а затем старался выговорить мое имя и отчество, из самолета спустился стройный мужчина в коричневом кожаном пальто. На голубых углах воротника его пальто блестели два красных прямоугольника. Майор. Следовательно, это майор Федоров, о котором говорил мне Марк Иванович.

— Как хорошо, что вы прибыли, — обрадовался майор, пожимая мне руку. — Будем знакомы, майор Федоров. — И тут же добавил: — Меня назначили в действующую армию заместителем командира полка. Сегодня я должен уже быть на месте.

Судя по всему, здесь майора уже ничто не интересовало.

— Товарищ конструктор введет вас в курс дела, ничего особенного тут нет. Самолет и моторы в порядке. Сейчас их заведут, сами увидите.

— Ну что ж, до свидания, — сказал конструктор, протягивая Федорову руку на прощание. Затем майор пожал руку мне и поторопился уйти.

— Поднимемся, — пригласил конструктор, когда один из моторов уже заработал.

ТБ-3 — самолет с просторной кабиной. Сиденья пилотов находились рядом, между ними достаточно места, чтобы от штурмана добраться до радиста и борттехника. Но поскольку у кабины пилотов крыши нет и при прямом встречном ветре их защищает только стеклянный козырек, то снизу вверх поднимается такой сильный поток воздуха, что висящий на шее у пилота планшет с картами во время всего полета буквально висит в воздухе. Как бы там ни было, но по крайней мере недостатка воздуха там никто не испытывает и потеть тоже не приходится, разве только перед полетом, еще на земле, когда погода жаркая, а летчики одеты в меховые костюмы.

Теперь вращались уже все четыре винта. Пока разогревались моторы, конструктор прочитал мне длинную лекцию по теории. Честно говоря, я никогда не увлекался радиотехникой и знал только, что приемник должен быть в состоянии принимать передачи на определенных волнах, а если лампочка перегорает, то она уже не накаливается.

И вдруг такая лекция, полная премудростей. Кое-что я все же понял. Главное, что я с удовлетворением отметил про себя, это то, что такое сложное устройство можно выключить. Для этого на пульте ручек управления была еще одна большая, выкрашенная в ярко-красный цвет ручка. Следовательно, если автоматика выкинет какую-нибудь шутку, не соответствующую моим представлениям об управлении самолетом, я могу потянуть эту красную ручку на себя и приняться за управление самолетом обычным способом.

— Можно опробовать моторы, — стараясь перекричать шум двигателей и наклонившись к моему уху, сказал борт-техник.

Конструктор сидел на месте второго пилота. Когда каждый из моторов был проверен на полных оборотах, конструктор сказал:

— Первый полет совершим вместе, чтобы ознакомиться с самолетом.

Так как конструктор, по-моему, сам летчиком не был, то его участие в полете меня не особенно интересовало. Ну да ладно. Важнее было присутствие борттехника.

Конструктор наклонился и прокричал что-то борттехнику. Тот согласно кивнул. И не успел я еще и слова вымолвить, как с удивлением увидел, что тормозные колодки отодвинулись от гигантских колес и самолет покатился.

Конструктор заметил мое удивление.

— Все в порядке, — крикнул он мне в ухо, — нас ведут на старт по радио из командного пункта.

Самолет, как норовистая лошадь, вдруг прибавил ходу, потом скорость замедлилась. Амплитуда оборотов моторов была слишком велика по сравнению с нормальной. Моторы то ревели во всю мощь, то затихали настолько, что становились видны вращающиеся винты.