На дальних воздушных дорогах

Дорога спустилась в глубокую долину. Густые кроны вековых деревьев не пропускали ни одного солнечного луча. Воздух был тут гораздо прохладнее и свежее, это чувствовалось даже в машине. За поворотом мы увидели довольно быструю речку. Дорога кончалась на пологом берегу у самой воды. Моста не было, но на противоположном берегу лента дороги продолжалась. Наша машина спокойно скатилась в воду, и через несколько минут мы уже поднимались по склону на другом берегу.

Дорога вела в гору. С обеих сторон мелькали жилища «сильных мира сего», скрывающиеся в зелени естественного парка.

— Почему в Вашингтоне нет таких небоскребов, как в других городах Америки? — с любопытством спросил я.

— Уже давно существует закон, запрещающий воздвигать в Вашингтоне здания выше восьми этажей, — сказал Овчинников. — Это для того, чтобы памятник Джорджу Вашингтону был виден со всех сторон.

Дорога опять спустилась в долину. Мы снова приехали к берегу и, как и раньше, переправились через мелкую реку прямо по воде.

Лес постепенно становился все более редким, а густота застройки увеличивалась. Вскоре мы оказались в жилых кварталах обыкновенного большого города. И тут тротуары были окаймлены лиственными деревьями. Переехав через мост на реке Потомак, мы попали в негритянский район американской столицы.

Галдящие дети сновали на тротуарах, и довольно часто сорванцы перебегали дорогу перед самой машиной. Улица была местом их игр. Очень редко я видел малышей под надзором бабушки или няни. Большинство их было предоставлено самим себе.

Покосившиеся дома стояли тесными рядами, зелени тут не было и следа. Даже на первый взгляд было видно, что доллары тут выжимали из каждого квадратного метра.

Мы снова прибыли в «белый» район. Уличная картина изменилась моментально. Часто можно было видеть, как дюжий полисмен, остановив все уличное движение, переводил через дорогу пару краснощеких нарядных малышей.

Большие площади как в центре города, так и на окраинах стали для муниципалитета источником прибыли. Цветная лента, окружающая площадь, означает, что площадь можно использовать в качестве открытого гаража. Тысячи машин, принадлежащих менее зажиточным владельцам, стоят под открытым небом, предоставленные солнцу и дождю.

— Особенно много машин на таких стоянках сейчас, в военное время, — сказал майор. — Лимит на бензин сильно ограничен, тысячи и тысячи машин частных владельцев ржавеют без дела. Конечно, — продолжил он, — у кого в кармане солидная пачка долларов, тот ездит, как и прежде.

Некоторое время мы ехали молча.

— Знаете, — продолжал майор, — здесь действует интересная система страхования частных автомашин. Сделав страховой взнос в несколько сот долларов, вы можете хладнокровно отнестись к любой постигшей вас неприятности, а также к неприятности, причиненной вами другим. Если вы разобьете вашу машину, то, если, конечно, останетесь в живых, садитесь в первый проезжающий мимо автомобиль и поезжайте либо к доктору, либо домой. К вечеру с какого-нибудь принадлежащего страховому агентству ремонтного завода вам сообщат по телефону дату, когда вы можете приехать за своей машиной, или же спросят вашего разрешения подогнать отремонтированную машину к вашему гаражу. Если вы наехали на чужую машину или на пешехода, то страховое агентство ведет судебный процесс и берет на себя все расходы.

Скоро мы были уже у ворот аэродрома и сразу же поехали к ангару, где наш экипаж вместе с американскими помощниками занимался разборкой гигантского колеса. Приготовленные в спешке инструменты и приспособления не выдерживали нагрузки и ломались или гнулись один за другим, а колесо не поддавалось. С ним пришлось повозиться до утра, и только около шести часов удалось отделить друг от друга половинки ступицы и снять поврежденную шину.

Старший инженер аэродрома майор Трубридж сразу же отдал какое-то распоряжение одному механику. Тот куда-то поспешил, и через несколько минут к ангару подрулил двухмоторный самолет. Шину выкатили из ангара, но, увы — в дверь самолета она не влезла. Майор Трубридж отослал самолет, и через некоторое время на месте был уже другой. И опять неудача: все попытки втиснуть нашу тяжелую и большую шину в дверь самолета кончились так же безрезультатно.

— Романов, скажи им, пусть они измерят дверной пролет, прежде чем гнать самолет сюда. Попусту утомляют людей. Размеры шин ведь известны, — попросил Золотарев штурмана.

Тот постарался выполнить поручение. Майор послушал ого немного, но затем махнул рукой, и все продолжалось по-прежнему. Лишь четвертый или пятый самолет оказался подходящим. Так наше несчастное колесо отправилось по воздуху на один из заводов фирмы «Гудрич».