На деревню дедушке

Маринка толкнула меня в бок, а я, поняв ее буквально с первого толчка, ответила ей таким же тычком. Не время было сейчас выслушивать ее предложения о мужских статуях, поставленных по углам редакции.

Майор молча прошел в мой кабинет, дверь которого была, слава богу, не сорвана с петель, а открыта по-нормальному.

Мы с Маринкой и с Ромкой, пытаясь не стучать каблуками слишком громко, чтобы не провоцировать майора на новые крики, старались от него не отставать.

Майор вошел в кабинет и неожиданно остановился посередине. Из-за его столь внезапной остановки я не рассчитала и толкнула майора в спину.

— Извините, — проговорила я, отскакивая назад и толкая Маринку.

Маринка такой же вежливой, как и я, себя не показала. Она ткнула меня локтем в бок и прошептала, что я совсем сумасшедшая, психованная… ну и еще несколько пошлых глупостей. Я не обратила на все это внимания. Кто бы говорил!

— Не спеши, Бойкова, поперек батьки в пекло… Я еще сам ничего не понял, — пробормотал майор, поправляя на голове задетую моей рукой фуражку.

Дело было в том, что в моем кабинете тоже находился один рубоповец и больше в нем никого не было.

Около раскрытого окна лежала полуобуглившаяся пачка газет, взятая из-под Маринкиного стола. Она, видимо, и горела. Затушили ее самым профессионально рубоповским методом: сапожищами. Клочки газет лежали везде, где только можно. Сильно пахло гарью.

— А где же задержанный? Не понял! — рыкнул майор своему рубоповцу. — Куда вы его спустили? Или упустили, что ли?

— Никак нет, товарищ майор, — пропыхтел рубоповец, — задержанный остался в коридоре. А больше здесь никого не было!

— Как это не было? — изумился майор и сдвинул фуражку на затылок. — Как это не было? А дверь была заперта?

— Так точно.

— Ну?!

— А за дверью никого не было, — твердо повторил рубоповец.

Майор сдвинул свою фуражку на один бок, потом на другой и, почесав затылок, нажал кнопку на рации.

— Ноль шестой, слышишь меня? — крикнул он.

— Так точно! — хриплым человеческим голосом ответила рация.

— Кого задержал? — спросил майор.

— Никого, товарищ майор.

Майор недоуменно посмотрел на рацию, потом быстрым шагом подошел к открытому окну и выглянул в него.

— Ты, Сидоров? — крикнул майор. — Сними-ка маску! Кто-нибудь выпрыгивал из окна?

— Нет, товарищ майор, — громко ответили снизу.

Майор отвернулся от окна и снова нажал кнопку на рации.

— Ноль третий! — крикнул он.

— Здесь! — каркнула в ответ рация.

— На крышу кто-нибудь вылазил?

— Нет, батя, не вылазил, — с ленцой ответили майору, и тут его наконец-то прорвало.

— Какой я вам, на хер, батя на службе?! Какой я тебе батя, твою мать и всех святых?!! — заорал майор в рацию и с совершенно той же интонацией рявкнул: — Всем отбой! По машинам.

Швырнув свою фуражку на мой стол, майор, засопев, пролез на мое редакторское кресло и уселся в него.

Рубоповец синхронно, как робот, повернулся лицом, пардон, передней частью маски к своему начальнику. Майор махнул ему рукой, и, ни слова не говоря, тот вышел из кабинета.

Нас здесь осталось четверо, но уже через секунду майор повторил тот же жест в сторону Ромки, и тот сообразительно выскочил вслед за рубоповцем.

— Дверь закрой! — крикнул ему майор.

Ромка послушался.

В кабинете было прохладно, но закрывать окно не хотелось: еще не проветрилось, и запах гари был довольно-таки чувствительным.

И зачем этому придурку понадобилось жечь газеты? Или он сначала открыл окно, потому что было жарко, потом решил разжечь костер из-за того, что стало холодно? Чушь, конечно, но ведь он маньяк!

Мы с Маринкой открыли шкаф-гардероб и быстренько накинули на себя верхнюю одежду. Путешествие по свежему воздуху без плащей — испытание не для нас.

— Фу, теперь все пропахнет дымом! — поморщилась Маринка и осторожно взглянула на майора. Майор сидел за моим столом неподвижно и таращился на нас с Маринкой своими рачьими глазами, не мигая. Видя, что он еле сдерживается, мы стали одеваться быстрее.

— Садись, Бойкова, сама знаешь где, — буркнул майор мне, увидев, что я готова его слушать. — Разговор будет. Неприятный для тебя.

Я села на стул для посетителей и с удивлением заметила, какой сейчас я себе кажусь маленькой по сравнению с майором, засевшим в моем кресле.

Мне такое ощущение не понравилось, но делать было нечего. Сейчас в моем кабинете главным был майор, а не я. Обидно, но такова се ля ви.

— Ну а ты, Широкова, решай, с кем тебе быть: с красивыми или с умными, — криво усмехнулся майор, поглядывая на Маринку.

— В смысле? — не поняв, пролепетала Маринка.

— В прямом. Или выходи отсюда и закрывай за собой дверь, или садись рядом с Бойковой. Со своей начальницей.

Маринка не стала думать, она поставила стул рядом с моим и уселась на него.

— Ну и что все это означает, Бойкова? — спросил меня майор, постукивая костяшками пальцев по столешнице. — Тиражи полетели, и ты решила сочинить про себя сенсацию, да, Бойкова? Тебе это боком выйдет! Предупреждаю!

— Вы о чем? — не поняла я.