На двух берегах

И тут подключился старшина. Все это время старшина Вилейков стоял как будто даже непричастно. Он лишь смотрел то на ротного, то на Бодина, то на Андрея, то на остальных, которые были у окопчика. Держа перед собой раненую руку, качая ее, дуя на повязку, словно повязка жгла замотанные пальцы, старшина непонимающе хлопал глазами. Но потом у него заходили желваки. Он опустил раненую руку, даже отвел ее, оберегая, за бедро и пошел, запинаясь, взбивая сапогами песок, на Бодина, на ходу говоря:

- Ты, младший лейтенант, с-с-сука. - «С» у старшины получалось с присвистом.- С-с-с-сука с офицерскими погонами! Тля, а не человек! Вот кто ты! - Еще за несколько шагов до Бодина старшина поднял высоко руку, как бы собираясь дать Бодину по голове, прихлопнуть эту тлю. - Мы тебя в трибунал!.. По приказу 227… Мы тебя сейчас на месте…

Что ж, старшина был прав, сто раз прав - за такое, что сделал Бодин, не то что трибунал, но можно было и на месте - приказ 227 не был отменен, а в этом приказе было многое сказано, в том числе и такие слова:

«Трусы и паникеры должны истребляться на месте».

- Товарищи! - начал Бодин, отступая от старшины и глядя на Андрея, на солдат, которые были поблизости, - одни солдаты стояли пригнувшись, так и забыв лечь, другие - кто на коленях, кто лежа, приподнявшись на локтях, - тоже ошарашенно глядели на ротного, Бодина, Вилейкова, сначала не понимая, что же происходит, но потом, поняв, что эта сволочь Бодин бросил своих пулеметчиков, отсиживался в безопасности, не расстрелял по немцам и патрона, когда половина роты была убита.

- Товарищи… Товарищ старший лейтенант…

Но все решил ротный.

Опережая старшину, он с силой ткнул магазином Бодину в лицо.

- Какой он младший лейтенант! Он - гад! Трус! Предатель! И никакого ему трибунала. Мы - сами трибунал!

Бодин не успел отшатнуться, и магазин рассек ему губу и десну. Из губы и угла рта у него потекла кровь.

- Товарищ старший лейтенант, - горько сказал Бодин. - Товарищи! Я понял… Я понял…

- Брянский волк тебе товарищ! - ротный ткнул Бодина магазином в живот, Бодин, уронив автомат, скрючившись, схватился за этот магазин, и ротный, отпустив магазин, сразу обеими руками сорвал с Бодина погоны, подхватив автомат, ротный сунул его Бодину, сунул еще один магазин и, взяв Бодина за ворот гимнастерки, тряся его, приказал ему в жалкие глаза:

- Кровью… Жизнью!.. Смоешь!.. Трусость!.. Кровью!..- ротный швырнул Бодина в сторону разрывов. - Прикроешь роту! Бегом! Бегом!!! - Выхватив у Степанчика свой автомат, ротный дал очередь над головой Бодина, и Бодин, оглянувшись, тяжело побежал, почти не сгибаясь.

- Новгородцев! Ты! Ты! - скомандовал ротный Сожеву и Турину. - Бегом! За этой падалью! Еще сдастся! Догнать! Живой он мне не нужен! Кто предал хоть раз - предает не единожды!

Они побежали за Бодиным, но должны были от него отстать, так как ребята протягивали им гранаты, и они, замедляя бег, хватали эти гранаты, и на это все-таки уходило время, и Бодин чуть их опередил.

Бодин плакал. Бодин плакал, это Андрей видел хорошо. Бодин на ходу утирал руками лицо, но сначала Андрей подумал, что это Бодин стирает кровь. Они все упали, потому что из-за последних кустов гривки стали видны перебегавшие к рубежу атаки немцы. Бодин оглянулся, ища глазами тех, кто мог его поддержать и огнем и своим присутствием, и Андрей четко рассмотрел, что лицо Бодина мокро от слез. Слезы оставили на щеках и по бокам подбородка, смыв пыль там, где Бодин их не размазал, две светлые полоски.

Андрею даже стало жалко Бодина - у Бодина были молящие глаза, он был просто захлестнут отчаянием, ужасом. Но всего лишь за мгновение тем внутренним зрением, которым человек видит свое прошлое, Андрей вновь увидел, как были убиты Барышев и Ванятка, как корчился Папа Карло, как упали от приемника пулемета руки Вени, как, коротко вскрикнув «О-о!», упал лейтенант Лисичук, как были убиты пулями, растерзаны минами все те другие, которых он видел… И жалость к Бодину пропала.

Он отполз в сторону и крикнул Сожеву и Турину, которые легли левее Бодина:

- Больше интервал!

Бодин посмотрел на него так, как если бы подумал, что он отодвигается от него не потому, что так надо в бою - меньше потери и фронт удерживаемого рубежа шире, а потому что боится заразиться от него обреченностью.

- На! - крикнул Андрей и швырнул Бодину гранату, так что она подкатилась почти к его ногам. - Приготовь!

Запал в гранату был ввинчен, но надо было еще слегка развести усики шплинта, который удерживал кольцо. Андрей приготовил обе оставшиеся у него гранаты и зацепил их предохранительными планками за ремень над правым бедром. Гранаты там держались крепко и были под рукой.

Немцы поднялись до того, как опала земля от взрывов последних мин, еще было дымно, отчего не всех немцев можно было и увидеть, но те, кто был виден, поднялись дружно, как выпрыгнули из земли, и, стреляя от живота, рванулись к ним, крича: «А-а-а!»

Бодин дал очередь и снова оглянулся, в глазах у него было то же отчаяние и мольба о милосердии, но Андрей крикнул ему, напоминая и приказывая: