На горах (Книга 2, часть 3)

Пока пели, Катенька привстала. Она села на диванчик и раз десять провела пальцами по зардевшемуся, как маков цвет, лицу своему. Зарыдала она и, едва переступая, вышла на середину сионской горницы. Глаза горели у ней необычным светом. Они остолбенели, зрачки расширились, полураскрытые посиневшие губы беспрестанно вздрагивали, по лицу текли обильные струи пота и слез, всю ее трясло и било, как в черной немочи (Эпилепсия, то же почти, что падучая болезнь. ).

Крепко стиснув руками голову и надрываясь от рыданий, неровными шагами, нетвердой поступью сделала она вперед несколько шагов и остановилась. Все встали и обеими руками начали креститься на Катеньку, а дьякон возгласил:

- Вонмем! Премудрость! Глаголет бог! Все встали на колени, и начала Катенька возглашать "живое слово" и "трубить в трубу живогласную". Сначала всему собранью "общую судьбу" говорила, "пророчество сказывала".

- Вы, любезные мои детушки! Святые, праведные агнцу и мне, богу, искупленные первенцы!.. Молите меня, отца, и будьте мне верны до конца, за то не лишу вас золотого венца... Я, дух свят, с вами пребываю, душеньки ваши в небесный убор убираю... все ваши помышления сам я, дух свят, в сердцах ваших читаю... За добрый помысел сторицей заплачу, а лукавого врага во гроб заколочу... Не смел бы пугать мой небесный синод, не смел бы тревожить моих верных рабов... А над вами, мои детушки, мой благодатный покров... Вот вам от бега сказ, от меня, духа свята, указ... Оставайтесь, господь с вами и покров божий над вами!..

И на всех махала Катенька платком, что был в руках у ней. Покровцем называют его божьи люди.

Все встали и расселись по стульям, один блаженный все еще бился в припадке на диванчике. Едва переступая, покачиваясь, медленно подошла Катенька к Николаю Александрычу и тот, хоть и кормщик, стал пред нею на колени. Стала Катенька ему "пророчество" выпевать:

- Здравствуй, верный, дорогой изообранный воин мой... Со врагом храбрей воюй, ни о чем ты не горюй! Я тебя, сынок любезный, за твою за верну службу благодатью награжу - во царствие пределю, с ангелами поселю. Слушай от меня приказ: оставайся, бог с тобой и покров мой над тобой.

И трижды махнула на него платком, а он ей еще раз до земли поклонился.

Пошла после того от одного к другому и каждому судьбу прорекала. Кого обличала, кого ублажала, кому семигранные венцы в раю обещала, кому о мирской суете вспоминать запрещала. "Милосердные и любовно все покрывающие обетования" - больше говорила она. Подошла к лежавшему еще юроду и такое слово ему молвила:

- Ты, блаженный, преблаженный, блаженная твоя часть, и не может прикоснуться никакая к тебе страсть, и не сильна над тобою никакая земна власть!.. Совесть крепкая твоя - сманишь птицу из рая. Ты радей, не робей, змея лютого бей, ризу белую надень и духовно пиво пей!.. Из очей слезы лей, птицу райскую лелей,- птица любит слезы пить и научит, как нам жить, отцу богу послужить, святым духом поблажить, всем праведным послужить!.. Оставайся, бог с тобой, покров божий над тобой!..

К Марье Ивановне подошла, хоть та и сидела одаль от круга божьих людей. Встала Марья Ивановна, перекрестилась обеими руками, поклонилась в землю и осталась на коленях. Затрубила пророчица в трубу живогласную:

- Тебе, любезная овца - живое слово от отца, всемирного творца, из небесного дворца. Пребудь в вере до конца. К богу сердцем ты пылай! свое сердце надрывай!.. Я тебя, бог, доведу, до Едемского края, до блаженного рая. Я тебя доведу, да и дочку приведу, будешь с нею ликовать, в вечной славе пребывать!.. Ты на месте на святом, над чистым ключом, устрояй божий дом, буду я, бог, жить в нем... Благодать наведу и к себе вас приведу. А последний тебе сказ, крепкий божий мой наказ - оставайся, бог с тобой, покров божий над тобой!..

Удивились люди божьи, когда Катенька, отступя от Марьи Ивановны, подошла к не приведенной еще Дуне, в первый только раз бывшей в собрании познавших тайну сокровенную. Подошла она к Дуне, хоть никогда ее прежде не видывала.

Оторопела Дуня, недвижно сидела она, вперя испуганный взор на Катеньку.

- На колени стань!.. на колени!..- тихонько сказала ей Марья Ивановна.

Но Дуня будто не в себе была, ничего не слышала, ничего не видела, кроме исступленьем сверкавших глаз пророчицы и жаром пышущего ее лица.

- На колени становись!.. Крестись перед духом святым! В землю кланяйся! заговорили вкруг нее, но Катенька вдруг "затрубила в трубу живогласную", и люди божьи смолкли.