На горе Четырёх Драконов

— Ты преувеличиваешь опасность, Иван! Кто я такой, чтобы мне мстил бывший басмач?

— Ты коммунист. Ты депутат. Ты советский человек, — говорил доктор. — Прошло более сорока лет Советской власти в Таджикистане, но ещё затаились подлые люди. И они мстят всему новому, не хотят понять, что старой, чёрной жизни не вернуть, переодеваются в любые личины. Вот и Карим превратился в ишана. Разве он верит в аллаха?

— Он никогда не был набожным. Конечно, это только ширма.

— Пошли, — поднялся доктор. — Рахмат должен всё узнать от тебя…

Вместе они вышли из больницы, пошли к райкому партии.

Там, в большой комнате с широко распахнутыми окнами, было прохладно. Ветерок шевелил цветы в большой вазе на столе. Навстречу им поднялся высокий, широкоплечий человек со шрамом на щеке, полученным в бою. Это был секретарь райкома партии, которого они называли просто Рахмат. Все трое обнялись как друзья. Они и были боевыми друзьями.

Рахмат сразу подметил, что учитель не в себе. Он спросил осторожно:

— Ты опечален, брат?

Доктор прервал его:

— У него беда, Рахмат. А значит, и у нас с тобой.

Опустив голову, Бобо начал свой рассказ.

Рахмат, так и не садясь в кресло, слушал его, не прерывая. А когда Бобо замолчал, подошёл к столу, снял телефонную трубку.

— Я попрошу зайти, — сказал он коротко. И трубка звякнула, опускаясь на рычаг.

Доктор и учитель переглянулись. Они знали, кого вызвал Рахмат. Разговор потёк спокойный, ровный. Говорили о том, что скоро начнётся учёба, о хорошем урожае хлопка, вспоминали друзей. Но на душе у всех троих было неспокойно. Невольно все переводили то и дело взгляд на дверь.

Наконец она открылась, пропуская ладного, совсем ещё молодого человека. Он был одет в широкий халат, и на голове его сияла расшитая тюбетейка.

— Не узнаю, — усмехнулся Рахмат, протягивая пришедшему руку. — Первый раз вижу тебя не в форме.

Тот засмеялся, обнажая ровные, белые зубы.

— На операции всю ночь был. Форма могла помешать, — заметил он, здороваясь с учителем и доктором. — Только собрался пойти переодеться, а тут как раз вы и позвонили.

— Ну ладно, — отозвался Рахмат. — Начальник городской милиции даже в халате остаётся на своём посту. Слушай, — став серьёзным, продолжал он. — Знакомо тебе имя Ходжи Карима?

Начальник милиции на секунду задумался, поглаживая рукой тюбетейку.

— Ходжи Карим… Ходжи Карим… — Голос его окреп, и он выпрямился. — Опасный преступник. Объявлен всесоюзный розыск. Он совершил несколько убийств на политической почве. Скрывается под видом ишана. Последний раз был обнаружен в Узбекистане. Видимо, местный. Есть подозрение, что переходит границу с особыми заданиями.

Наступило молчание. Первым заговорил Бобо Расулов.

— Вчера он был в моей школе, — сказал он глухо.

— Вы его знаете? — спросил начальник милиции.

И глядя ему прямо в глаза, Бобо ответил:

— Он мой брат.

Начальник милиции недоумевающе взглянул на Рахмата. Секретарь райкома сказал спокойно:

— Он его брат по крови. К сожалению, человек не может сам себе выбрать брата. Но он ему не только брат. Он ему враг.

— Будем искать, — сказал начальник милиции. — Начнём немедленно. Разрешите идти?

Рахмат молча кивнул, и, простившись со всеми кивком, начальник милиции вышел.

На прощание Рахмат обнял Бобо.

— Пусть на душе у тебя будет спокойно, — сказал он мягко. — Скоро начало занятий, и ты должен поберечь себя…

Когда учитель спешивался с коня, у ворот школы его уже ждали Гулям и Сабир.

— Ну, в чём дело?

Тогда Гулям вытащил из кармана два круглых грецких ореха и положил на стол учителя.

Бобо Расулов удивлённо тронул рукой круглые шарики.

— Меня ругала бабушка Дилинор, — тихо сказал Гулям.

— Она, наверно, имела основания, мой друг, — усмехнулся учитель.

— А Хамида избил дед Манон, — вмешался Сабир.

— За что же? — спросил учитель.

— Вот за них.

И Гулям толкнул коричневый шарик, который покатился по дорожке.

— Вы, наверно, опять порвали штаны, лазая по деревьям за орехами, — усмехнулся учитель.

— Нет, — ответил Гулям. — Просто мы собирали их у мазара, а бабушка Дилинор и дедушка Манон говорят, что это великий грех.

— И что аллах за это накажет, — добавил Сабир.

— А что вы делаете у мазара? — недовольно спросил Бобо Расулов.

— Там нам никто не мешает. Мы там одни, — торопливо объяснял Гулям. — Ловим там рыбу, рвём орехи. Читаем и учим уроки. И купаемся.

— Мы никому об этом не рассказывали. Только Джабар, Хамид и Шоды знают про полянку на горе, — добавил Сабир. — Это наша тайна. А если все начнут туда ходить, будет уже неинтересно.

Учитель помолчал.

— Я не запрещаю вам ходить на гору Четырёх Драконов, — сказал он наконец. — Когда-то, правда, это место считалось святым. Верующие молились там. Это было давно, но об этом помнят ещё Дилинор и Манон и другие старики. Надо уважать чувства верующих. И поэтому не приносите домой ничего от мазара, если они не хотят этого. Но никто не мешает вам бывать там по-прежнему.

Ребята вышли, и до учителя донеслись слова Гуляма:

— Я так и знал, что всё это глупости!..