На графских развалинах

– Буду, – воскликнула она так, что Заславский перепугался. Не услышал бы кто эту дуру.

– А как вы думаете, – спросил он девушку, подавая ей стакан с водой, – мог Иван Максимович еще кроме вас рассказать кому-то о тайнике? Родственникам, например?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Родственников у него не было. Есть брат. Но он уже лет шесть как в психушке лежит. У него с головой что-то не в порядке. А так больше никого нет. Иван Максимович частенько навещал его. И деньгами помогал больнице, чтобы к брату лучше относились. Но какой смысл рассказывать больному на голову человеку о своих темных делах. Не поймет его братец, – девушка позволила себе усмехнуться.

– Верно, – вынужден был согласиться Заславский с такой трактовкой.

– Любовницам, этим сопливым малолеткам, которых он трахал? – глаза секретарши налились ревнивой злостью, – Тем более не сказал бы ни слова. Мне кажется в последнее время, он вообще разочаровался в жизни.

– Это почему же?

– Да потому, что у него не было никакого интереса к жизни. У него все есть. Машина. Деньги. Зассыхи молоденькие, готовые облизать его за двести баксов с головы до ног. Поэтому, он так, доживал, – девушка махнула рукой, показав тем самым, что жизнь для ее бывшего шефа была безнадежной.

А Заславского сейчас радовало другое: если тайник с несметным количеством золота в самом деле существует, то желательно, чтобы о нем знало как можно меньше народу. И то, что Курепин отрицает существование тайника, это даже хорошо. Значит в деле о нем не появится ни строчки. И на суде шофер вряд ли заговорит о нем. Он будет молчать. А срок ему дадут такой, что вряд ли он скоро сумеет воспользоваться директорским золотишком. Главное, помочь определить его в нужную зону. Уж Заславский об этом постарается. Слава Богу связи у него на зонах хорошие.

Да и с этой дурой, посмотрел Заславский на секретаршу придется кое-что решить. Но это потом. А пока она ему нужна.

– Я допускаю мысль, что все сказанное вам любовником директором, было всего лишь его фантазиями, чтобы завоевать ваше сердце. Так сказать, расположить вас к себе. Иногда мужчины любят рисоваться перед дамами, – говоря это, Заславский улыбался.

Секретарша, довольно симпатичная девушка с безукоризненной фигурой на это пожала плечами.

– Вполне, может быть, – сказала она, держа в подрагивающей руке стакан с водой. Заславский внешне выглядел довольным, что сумел убедить девушку.

– Вот видите, вы со мной согласны.

Девушка кивнула. Согласна она сейчас была не только на это. Если бы Заславский ей сейчас предложил раздеться, она бы не раздумывая скинула с себя юбку, блузку и нижнее белье. Но от него поступило предложение иного рода.

– Поэтому об этих фантазиях вам пока лучше помолчать и никому не говорить, – сказал он.

– Да, конечно. Я никому ничего не скажу.

– И еще… У Колтунова была домработница… Старушка, божий одуванчик.

– Раиса Кузьминична. Она живет недалеко от меня.

– Вот и прекрасно. Я хочу, чтобы вы за ней понаблюдали. Как она себя ведет. И вообще, что за человек. Информация сугубо конфиденциальная, поэтому о ней никто кроме меня знать не должен, – предупредил Заславский дуреху секретаршу.

– Я понимаю, – ответила девушка.

Когда она ушла, Стрельцов сказал:

– А вдруг она врет? Может она знает, где находится тайник. Очистит его и даст деру.

Заславский к тому времени уже располагал кой, какой информацией о секретарше. Со слов соседей, девушка она была скромная, тихая и мужиков к себе не водила. Это дало ему повод считать секретаршу домоседкой. С такой характеристикой, даже если она знает о тайнике, то не сумеет его очистить как заметил Стрельцов. Золота там столько, что нужна мужская сила.

– Ты конечно, на всякий случай за ней присмотри, – сказал Заславский, решив, что девушку не стоит выпускать из поля зрения.

– Присмотрю, – согласился Стрельцов, понимая, что теперь у него есть предлог, лишний раз наведаться к секретарше вечерком.

После того, как над участниками хищения состоялся суд, Заславский приехал в Мордовию в ту самую зону, где работал Павел Захарович Поречных.

– Дело у меня к тебе, Паша, – сказал он, когда Поречных вышел на КПП.

– Дела как известно у прокурора, – заметил на это майор.

– Все верно, Паша. Рад, что ты правильно все понимаешь. Поэтому, надеюсь, что поможешь мне. А я в долгу не останусь. Вот, – достал Заславский из бумажника две тысячи долларов.

– Это за что же? – Поречных не скрывал удивления.

– Я ж говорю, дело. Тварь одну убрать надо. Его пару недель назад к вам этапировали. Фамилия его – Курепин. Петр Анатольевич Курепин.

Поречных кивнул. Он, как начальник оперативной части, по долгу службы знакомился с каждым, кто попадал к ним на зону.

– Вроде нормальный мужик. Чем он тебе насолил?

– Нормальный, – не скрыл сомнений Заславский. – Гнида он, Паша. Ты знаешь, как он себя вел, когда его приехали задерживать, – начал он врать. – Стрелял в меня. И я тогда еще поклялся, что отправлю его на тот свет. Но ты же знаешь, как у нас. Жизнь следака ничего не значит. А мне, Паша, эта обида вот где сидит, – он постучал себя в грудь.