На грани анархии

Две ночи назад ополченцы ворвались в «Винтер Хейвен». Двадцать семь семей подняли с постелей и выгнали из домов. Только ополченцам и тем немногим гражданам, которые доказали свою преданность Розамонд Синклер, разрешили остаться.

Таким людям, как Дэррил Виггинс и Ноа Шеридан.

Общественный продовольственный склад оставался открытым — и хорошо охраняемым — в средней школе, но ополченцы составили обновленный список тех, кто получил разрешение на получение продуктов, а кому отказали.

По крайней мере, четверть города по той или иной причине попала в черный список. С исчезновением припасов из церкви Кроссвей люди начали голодать.

На жизнь Лиама и Бишопа больше не покушались. Впрочем, Лиам не страдал наивностью. Еще одно покушение обязательно произойдет. Вопрос лишь в том, когда.

Маттиас Саттер этого так не оставит. И Розамонд Синклер тоже.

Лиам не боялся их. Он был готов.

— О чем ты говоришь? — спросил Лиам.

— Мы пригласили тебя сюда сегодня, чтобы попросить о помощи, — пояснила Молли. Она посмотрела в глаза Квинн. — Пришло время действовать.

— Ты сказал, что не сможешь бороться с ополчением в одиночку, — заявила Квинн. Она широко развела руки, жестом указывая на людей, сидящих вокруг нее. — Тебе нужны солдаты. Вот они.

Лиам уставился на нее.

— Я в деле, — не колеблясь, отозвался Бишоп.

Несколько человек удивленно посмотрели на него

— Я не думал, что вы человек насилия, пастор, — проговорил Майк Дункан.

— В этом падшем мире насилие — прискорбная необходимость, — возразил Бишоп. — Вопрос не в том, хорошо или плохо насилие. А в том, чему служит насилие? Достойно ли то, за что вы боретесь?

Он наполовину отвернулся от окна, вид у него был серьезный, но решительный.

— Никто больше не должен потерять свою семью. По мне, так за это стоит бороться.

Квинн кивком выразила ему свое признание и повернулась к Рейносо.

— Офицер Рейносо?

Рейносо почесал щетину на челюсти и кивнул.

— Признаюсь, сначала я этого не заметил. Но я ненавижу то, во что превращается наш город. Пора положить этому конец.

— Согласна, — яростно отозвалась Перес. — Вы можете рассчитывать на меня. Хейс тоже в деле. Он немного ленив и слишком любит свои пончики, но он хороший человек. Он будет на нашей стороне.

— Я не солдат, но знаю толк в охотничьем ружье, — сообщил Дейв Фаррис.

— Я нет, но знаю нескольких человек в приюте, которые умеют пользоваться оружием, — заговорила Аннет. — Они так же расстроены, как и мы. Возможно, они тоже захотят бороться. Я помогу, чем смогу.

— Мы тоже, — поддержал Майк Дункан. — Просто скажите нам, что вам нужно.

Квинн положила руки на бедра и перевела взгляд на Лиама.

— Ну?

Лиам понимал, что Розамонд Синклер и ополченцы не остановятся. Он знал таких людей. Они развращены жадностью, опьянены властью.

Они не успокоятся, пока не захватят столько власти, сколько смогут. А потом они захватят еще больше.

Со своими прикладами, которые превращали полуавтоматы в почти автоматическое оружие, они уничтожали всех на своем пути. Никто не чувствовал себя в безопасности. Ни Аттикус Бишоп. Ни взбалмошная Квинн, и особенно Ханна.

Если Розамонд Синклер когда-нибудь узнает, что именно она и Призрак убили ее сына, они оба окажутся у нее на прицеле.

Сможет ли Лиам допустить такое? Сможет ли он оставить этот маленький городок тиранам и бандитам, выдающим себя за спасителей?

Он положил руку на рукоятку пистолета у бедра.

— Вы, скорее всего, проиграете. Люди, которых вы любите, умрут. Много людей.

— Я упоминала, что он еще и оптимист? — усмехнулась Ханна.

Он бросил на нее недовольный взгляд.

Ее улыбка стала только шире, глаза сияли, почти весело.

— Шансы не в нашу пользу, — проворчал Лиам.

— Значит, ты говоришь, что это не невозможно, — уточнила Квинн.

— Мне нравится ее энтузиазм, — заявила Ханна.

— Еще бы, — буркнул Лиам. — Она такая же неугомонная, как и ты. Вы обе как собака с костью, когда у вас в голове засела идея.

Квинн засияла.

— Спасибо.

Настроение оставалось сдержанным, в комнате царило напряжение, но оно далеко не было мрачным. Здесь присутствовала надежда. Радость и юмор. Любовь.

— Ты с нами? — спросила Ханна, устремив на него пристальный взгляд.

Лиам не мог отвести глаз. Что-то теплое и яркое разгоралось в его груди.

Он наконец понял свою роль во всем этом. Почему он не мог заставить себя покинуть Фолл-Крик, даже после того, как благополучно доставил Ханну и Шарлотту домой, как и обещал.

Его особые таланты понадобились в этом разбитом мире так, как они не требовались раньше. Его навыки и умения нужны. Он сам нужен.

Он был овчаркой. Защитником. Тем, кто стоял между невинными и волками, которые могли бы их сожрать.

Таков он. Таким он был всегда.

Он потерял себя на этом пути. Израненный войной. Травмированный событиями в Чикаго. Преследуемый ошибками и потерями.

И все же, где-то в дебрях Национального леса Манисти, Лиам обрел себя.

Не сам, а благодаря Ханне. Ханне с ее непоколебимой решимостью и упорством, ее железной волей под этой мягкостью, каким-то образом одновременно нежной и свирепой, как дикая кошка.

Если у кого-то и были основания сбежать от человечества, так это у нее.