На грани жизни и смерти

Головка перископа вышла на поверхность моря. Но не успел я сделать и двух третей оборота вокруг его оси, как чуть не вскрикнул от неожиданности: — огромный, сверкающий на солнце бурун закрывал почти все поле зрения, над ним возвышался высокий борт большого охотника. Мы были на его курсе, не далее 200 метров. Скорее машинально, чем сознательно, я нажал кнопку, и перископ с обычным равнодушным жужжанием пошел вниз, ничуть не собираясь это делать быстрее, чем мне хотелось.

— Боцман, ныряй! Заполнить «быструю», не теряй времени, — крикнул я в центральный пост. Потом рулевому, стоящему в рубке:

— Право на борт! Ложиться на курс… — И снова в центральный пост:

— Держать глубину 20 метров.

Команды поданы, но лодка, естественно, еще какой-то миг остается в прежнем положении: она преодолевает инерцию и чуть позже начинает, как мне кажется, слишком медленно погружаться.

«Неужели не успеем?» — От этой мысли мороз пробегает по коже…

Но мы успели. Какие-то доли секунды решили нашу судьбу. Еще миг, и над лодкой пронесся звонкий шум винтов быстроходного корабля.

Теперь нужно ждать бомбы. Перископ еще продолжает опускаться. Вот он сел на место, а взрыва бомбы все нет. Что это? Растерялся противник или просмотрел? Сейчас лодка уже быстро идет на глубину, затем выравнивается и задерживается на заданной. Циркуляция на новый курс еще продолжается, слышу, как потрескивает репитер гирокомпаса. Смычков продувает цистерну быстрого погружения.

— Ложиться на старый курс, — даю команду рулевому и опускаюсь в центральный пост. На карте уже проложены все пеленги обнаруженных кораблей, не отмечен лишь корабль, который только что прошел над нами. Почему он не был обнаружен гидроакустиком?

Как потом выяснилось, гидроакустик его просто не слышал. Шум винтов противника экранировался кормовыми обводами нашей подводной лодки. Но почему противник не сбросил бомбы? Значит, он не успел обнаружить нас, хотя и шел курсом, который совпадает с нашим. Мы ушли на глубину в тот самый момент, когда столкновение было уже почти неизбежным.

Я повернулся к боцману. Он сидел на управлении горизонтальными рулями, как всегда спокойный и сосредоточенный. Около него стоял Смычков, постукивая пальцами по глубиномеру. Он тоже казался равнодушным к тому, что произошло.

«Ничего-то они не знают, — думал я. — Только один я все видел, видел надвигающийся на нас корабль и знаю, как близко была к нам опасность».

— Ну, поздравляю вас! — сказал я.

Смычков сделал удивленное лицо.

— Не рано ли еще, товарищ командир?

— Мы только что ушли от тарана. Не ушли бы вовремя, вы в лучшем случае потеряли бы перископ, а в худшем… У этих кораблей хороший запас бомб.

Смычков с Хваловым переглянулись, а я подумал, что теперь-то уж знаю, что значит «волосы дыбом». Почувствовал это на себе.

— Жаль, что мы не можем тратить торпеды на эту сволочь, а то бы они дорого поплатились за свой зевок. Как они не обнаружили перископ перед самым носом? — возбужденно говорил Смычков.

— Нам повезло, — сказал Хвалов.

— Повезло, боцман, еще как повезло! — ответил я.

Осматривая в перископ горизонт, я заметил еще один сторожевой корабль, он шел навстречу нам, на расстоянии 10 кабельтовое. Значит, остальные корабли шли примерно на таком же расстоянии друг от друга как и эти два — тот дальний и этот, чуть не наскочивший на нас. В результате несложных расчетов по карте, используя данные гидроакустики, я установил, что корабли шли фронтом, захватывая полосу наблюдения шириной 6–8 миль.

— Нет никаких сомнений в том, что нас ищут. Да, день обещает быть не очень спокойным, — прогнозировал Щекин.

Где-то взорвалась бомба, но это было далеко от нас. «Пугают», — решил я. И тут же обратился к Щекину, который, облокотившись на стол, смотрел на карту и, по-видимому, думал в эту минуту о том же, о чем и я.

— Надо от них уходить. Что вы можете предложить?

— Уходить на глубину, — ответил он.

— Я тоже так считаю, Но этого мало. Нужно как можно быстрее вырваться из зоны наблюдения.

Это было нелегко сделать, теоретически даже невозможно, пока противник производил поиск таким количеством кораблей. Мы хорошо представляли себе, что может случиться, если кто-нибудь из нас зазевается и допустит оплошность. Спешно намечая план действий, мы учитывали, что оторваться от преследования нам удастся не скоро. Я приказал объявить по лодке о том, что противник нас ищет, сделать все возможное для того, чтобы не обнаружить себя, призвать вахту к особой бдительности. Впрочем, люди и сами отлично сознавали опасность.

На карту один за другим ложились пеленги, которые непрерывно сообщал гидроакустик.

— Корабли противника повернули на обратный курс.

Это можно было уже видеть и по прокладке на карте. Она показывала, что полоса поиска противника не изменена. Направление ее оставалось то же. На этом основании было принято окончательное решение. Лодка изменила глубину погружения и курс.