На грани жизни и смерти

Пробный ход! Но электроэнергии осталось не больше чем на 2–3 часа. Если эксперимент окажется неудачным, нам придется все время идти на поверхности, подвергаясь опасности быть обнаруженными с воздуха или с вражеского берега. К этому еще и качка, беспрерывная болтанка, выматывающая все силы.

В машинном отделении собрался почти весь экипаж. Не пришли только те, кто стоял на вахте. Смычков нажал кнопку пускателя. Двигатель захлопал, набирая обороты. Стрелка указателя давления масла поползла вправо. Давление повышалось. Два, три, четыре килограмма на квадратный сантиметр. Труба держала давление.

Все с облегчением вздохнули. Но Смычков еще продолжал озабоченно смотреть то на места соединения масляной магистрали, то на приборы. Наконец он поднялся и устало доложил:

— Авария ликвидирована, товарищ командир!

Дальнейший переход протекал спокойно. Двигатель работал исправно. Самолетов противника не было. И все же настроение экипажа было подавленное. Мы возвращались ни с чем. Героический труд, затраченный на ликвидацию аварии, был как-то не в счет, раз не встретились с противником.

Вскоре на горизонте, в прояснившемся небе показался знакомый берег. Со смешанным чувством досады и радости возвращения на родину вошли мы вечером в гавань. Не хотелось никаких встреч. Как будто мы в чем-то были виноваты.

Тюренков

В кубрике, где размещался экипаж подводной лодки во время пребывания на базе, было торжественно-тихо. В широком проходе между двумя рядами коек выстроились старшины и матросы. Зачитывался приказ командира соединения о назначении старшины 2-й статьи Тюренкова старшиной группы трюмных.

Тюренков, коренастый парень, с виду угловатый и неповоротливый, стоял в первой шеренге. Его широкое добродушное лицо слегка покраснело при упоминании его фамилии в приказе.

О чем думал он в эту минуту? Может быть, о том, как нелегко ему было добиться мастерства. Когда на него возложили обязанности старшины трюмных, он растерялся. «Справлюсь ли?» — мелькнула тревожная мысль.

Но раздумывать долго не приходилось, и Тюренков с головой окунулся в работу.

Не все сначала ладилось. Однажды после поломки в море компрессора его вызвал командир боевой части.

— Вот что, товарищ Тюренков, — сказал он, — то, что у нас нет старшины группы, вовсе не значит, что корабль плавать не будет. Наоборот, мы будем много плавать, и наши трюмные системы должны работать безотказно.

Тюренков хотел было оправдаться тем, что он еще недостаточно хорошо знает специальность, а заведование очень большое, но командир боевой части перебил его:

— Работайте за троих, учитесь как можно больше, что не ясно, спрашивайте у меня в любое время.

В тот вечер Тюренков долго не мог заснуть. Он досадовал на себя за то, что допустил выход из строя компрессора, что не может быстро освоить возложенные на него обязанности и что командир боевой части не хочет считаться с его недостаточной подготовкой, а спрашивает — и все тут.

«Не справлюсь, пусть на себя пеняет…» — сердился Тюренков, но какой-то другой, внутренний голос словно поддразнивал: «Что же ты, хуже других?»

Однако чем больше он изучал свою специальность, тем сложнее казалась она ему. Но Тюренков был упорен. Инженер-механик — командир боевой части — внимательно следил за его работой.

Однажды инженер-механик сказал мне:

— Из Тюренкова выйдет хороший специалист.

Во время одного из дежурств по соединению я зашел на свою подводную лодку. Центральный отсек был полузатемнен. За штурманским столом сидел Тюренков. До слуха дошел слабый, монотонный звук батарейного вентилятора. После нескольких вопросов, касающихся дежурства, я развернул тетрадь, лежащую на столе, и на первой странице увидел схематичный чертеж.

«Воздушные системы подводной лодки», — подумал я и спросил:

— Перечерчиваете?

— Нет, делал по памяти, — ответил Тюренков.

Листая тетрадь с изображением различных корабельных механизмов, я обратил внимание на то, что схемы отдельных узлов повторяются.

— Зачем это? — спросил я.

— Память свою проверяю, — ответил он.

Такими систематическими тренировками Тюренков постигал свое обширное заведование и вырабатывал в себе ценное качество, называемое ориентировкой, которая помогает быстро и четко решать самые неожиданные и сложные вопросы.

Он настойчиво тренировал и своих подчиненных, добиваясь от них глубокого знания систем, инструкций по эксплуатации материальной части.

Был у нас на корабле случай, когда инициатива и сообразительность Тюренкова решили судьбу лодки и экипажа.

Это было в первые месяцы войны. Короткое северное лето кончалось. Полярная осень с ее почти непрекращающимися ветрами активно вступала в свои права. Редки стали дни, когда можно выйти на мостик во время похода и остаться сухим. Чаще всего приходилось штормовать и нести вахту в промокшей одежде. Однажды подводная лодка находилась вблизи порта, оккупированного фашистами. Семибалльный ветер разогнал большую волну. Низкие сине-серые облака стремительно неслись на юго-запад.