На исходе алого заката (СИ)

— Проси. Дерись. Делай, что хочешь. Я не отпущу, — качаю головой. Она шокировано приоткрывает рот и нервно сглатывает.

Не надо так смотреть на меня. Будто ты не понимаешь, что происходит. Словно ты не осознаёшь, что творится со мной.

Я загибаюсь, Смит. Мне нет покоя. Я совершенно помешался на тебе.

— Я ничего не хочу, неужели не видишь? — спрашивает, срываясь на крик.

Вздрагивает, когда я одним движением решительно притягиваю её к себе. Сжимаю пальцами лицо, не позволяя отвернуться или отстраниться.

Смотрю на неё. Даже спустя столько лет мы с ней словно разноимённые полюса магнитов.

— Остановись, прошу тебя, — порывисто шепчет, опаляя мою кожу своим дыханием.

В стеклянных глазах вижу застывшие слёзы, и злость в секунду берёт надо мной верх.

— Нет…

— Но я не хочу, — повторяет упрямо, начинает сопротивляться, и я делаю единственное, что могло бы удержать её.

Целую, отчаянно прижимаясь к горячим, мягким, губам. Проваливаясь в темноту, засасывающую в такую глубь, что не выбраться. Задыхаясь от трепетного чувства, расползающегося под кожей. Раздирающего грудину. Заставляющего терять голову.

Я и забыл каково это. Целовать Её… Если бы помнил, непременно был бы уже на дурке.

Девчонка напряжена до предела. Мычит, плотно сжимает рот и упрямо пытается отодвинуться от меня.

Отстраняюсь. Как под гипнозом, заворожённо и бесконечно долго смотрю на то, как неровно она дышит. С каким-то извращённым удовольствием наблюдаю за тем, как по раскрасневшимся щекам катятся извилистыми дорожками прозрачные слёзы.

— Не смей так делать, — судорожно втягивая носом воздух, говорит она полушёпотом. Резким, как рвущийся шёлк.

— Замолчи…

Ещё раз крепко прижимаюсь к её губам, игнорируя ожесточённое сопротивление. Одной рукой тяну к себе за талию, пальцами второй — грубо сжимаю скулу.

Она вся дрожит, и я совсем некстати думаю о том, дрожит ли она вот также под ним…

В голову моментом ударяет ревность. Тёмная. Ядовитая. Уничтожающая. Не имею никакого права на неё, но вопреки всему, напрочь исчезают остатки здравого смысла.

Настойчиво мучаю её губы. Влажные, идеальные, сводящие с ума. Такие прекрасные на вкус… Мокрые и солёные от хлынувших бесконечным потоком слёз. Слёз, которые она опять льёт из-за меня дебила…

В какой-то момент Дженнифер устаёт со мной бороться и беспомощно сдаётся. Её рот приоткрывается, позволяя, наконец, ворваться внутрь и почувствовать жар её языка своим.

Никогда прежде не думал, что можно настолько нуждаться в том, чтобы просто поцеловать кого-то…

Непроизвольно стонет, когда моя ладонь путается в её волосах. И мне сносит башню от этого вспарывающего глотку звука.

Мысли смешались. Всё как в бреду…

Она вырывается.

Бесполезно.

Пытается свести колени, но я лишь теснее прижимаю её, хнычущую, к себе, принуждая сдвинуться к самому краю.

И едва не теряю рассудок, когда наши тела касаются друг друга.

Снова целую её рот. Отчаянно. Дико. Безумно. В порыве злости вонзаюсь зубами в мягкую плоть. Кусаю и тут же ласкаю. Запускаю язык. Жадно и глубоко, не обращая внимания на то, что… не отвечает. На то, что царапает ногтями плечи, по-прежнему не отзываясь.

Но оторваться нет сил. Остановиться я уже не могу. Хочу, чтобы она расслабилась, доверилась, подчинилась, — да что угодно… Лишь бы позволила мне сделать то, чего я так сильно желаю. То, что нужно нам обоим. Как чёртов спасательный круг горе-утопающим.

— Нет, не… — задохнувшись посреди фразы, резко замолкает.

Потому что я, движимый инстинктами и дурной страстью прижимаюсь к ней ноющим пахом. Меня кроет от оглушающего, острого и болезненного ощущения контакта с её телом.

Закрываю глаза, не позволяя отстраниться, не отпуская.

Дьявол, так сильно хочу её…

Дженнифер замирает, пытаясь подавить вздох дурманящего мозги предвкушения и липкого страха. Теряется, словно её одолевает сомнение. Будто всё же… она, как и я, не может справиться с тем, что сейчас происходит.

И эта заминка мне только на руку. Снова штурмую её губы. Прихожу в бешенство, не чувствуя ответа.

Нет, только не так, Смит. Ты же знаешь, что я не отступлю. Не теперь, когда мне плевать на всё и на всех. Не вынуждай брать грех на душу. Не отмоюсь ведь потом…

Бьёт со всей дури меня в грудь, вынуждая всё же отстраниться. Смотрю, как маньяк, на её влажные, припухшие от моих укусов губы. Хочу снова приблизиться, но она даёт мне настолько отрезвляющую пощёчину, что даже в ушах звенеть начинает.

Моргаю, находясь в ступоре. Ладно… Признаю. Заслужил.

— Какого дьявола ты себе позволяешь, Брукс? — шипит, сверкая глазами, в которых плещется обида, перемешанная с гневом.

— Сюда иди, — хватаю ее за руку, но она снова хлещет меня по лицу.

— НЕНАВИЖУ!!!! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!

Ещё больнее. Но чёрт. Мне это даже нравится в какой-то степени. Умом понимаю, что это нездоровая тема, но кому сейчас до него есть дело…

— Я СКАЗАЛА: НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!

Такой металл в голосе, что это всё же заставляет меня считаться с ней.

Повисает пауза, в течение которой она прожигает меня взглядом, преисполненным ярости.