На исходе алого заката

— Серые усы? Он старый что ли? — ошалело спрашивает Лерой. Вид у него при этом комичный донельзя. Того и гляди скорую придётся вызывать, если удар хватит.

— Да нет, достаточно молодой вроде, — Рид хохочет, хватаясь за висок. И я опять ловлю себя на мысли, что мне жутко нравится, как звучит его смех…

— И чем этот Освальд занимается? — высокомерно вздёрнув подбородок, докапывается Лерой.

— Страшный оболтус…

Рид прекрасно видит наше нетерпение, а потому тянет и не торопится с рассказом. В дополнение ко всему, ещё и театрально вздыхает. — Сутками лежит на диване и постоянно просит жратву…

Что ещё за бред? И тут до меня постепенно начинает доходить…

— Его зовут Оскар, дурачелло, — тоже не могу сдержать улыбку. Это ж надо было так закрутить! Да на Лероя же смотреть страшно! В его фантазиях уже прочно обосновался какой-то усатый дядька, живущий с Онил.

— Не велика разница, — отмахивается Брукс.

— Выдохни, чокнутый. Это кот, — всё же решаю сжалиться над Картером я.

Тот смотрит на меня с пол минуты и раздражённо прищёлкивает языком.

— Молодому человеку необходимо посетить невролога и сделать снимок, — тоном учительницы начальных классов вещает медсестра, прерывая наше веселье.

— Хорошо, спасибо, Вам, — благодарю её я.

— Вам нужна помощь? — осматривая полуголого Картера совсем непрофессиональным взглядом, она краснеет пуще прежнего.

— Нет, — коротко бросает он.

— У вас есть знакомый психиатр? — кивая на Лероя и понижая голос до полушёпота, обращается к ней Рид. За что тут же получает пинок в плечо.

— Никаких физических воздействий, пожалуйста! — пища, суровым взглядом одаривает Картера девушка. — Вы итак уже натворили дел! Травмы головы могут иметь ряд нехороших последствий. Это вам не шутки!

— Ладно-ладно, я понял, — миролюбиво выставляя ладони вперёд, соглашается Лерой.

Мы аж замерли все трое от её звонкого, нравоучительного тона.

— Всего доброго молодые люди, — прощается она, по-прежнему грозно глядя на Картера. Каблучки цокают по направлению к выходу. Медсестра кладёт ладонь на ручку, затем снова поворачивается, неодобрительно качает головой и только после этого исчезает за дверью.

— Идёмте, придурки…

Мы тоже покидаем клуб. В зале вовсю идёт уборка, но веселье продолжается. Все уже забыли о том, что недавно тут состоялся знатный мордобой.

На улице Брукс начинает упираться. Ни в какую не хочет ехать в травматологию. Спорит со мной. Говорит мол чувствует себя нормально, но я прекрасно знаю, что это его «нормально» — вообще не показатель.

— Она права, Брукс, — поддерживает меня Лерой. — Надо в больничку.

— Слушайте, давайте я сам решу, что мне надо, а что нет, — заявляет он, точно капризный ребёнок. Выразительно хмурит брови и убирает руки в карманы.

В напряжённой тишине раздаётся рингтон.

— Я на минуту. Эмбер звонит, — поясняет Лерой, доставая телефон.

Он оставляет нас вдвоём, и я снова пытаюсь уговорить Брукса поехать в травмпункт.

— Тут ехать десять минут. Хватит упрямиться. Как маленький, ей богу.

— Угомонись уже, Смит. Ты слишком печёшься о моём здоровье, — мастерски играет бровями.

— Хочешь, чтобы я тебя поуговаривала? — всё больше злюсь я.

Иногда Рид ведёт себя как несносный мальчишка, и это моментально выводит меня из равновесия.

— Лучше поцелуй, Смит, — нагло заявляет мне он, протягивает руку и заправляет за ухо выбившуюся из общей копны прядь. — Поеду куда угодно…

Смотрит так, что сердце заходится. Задерживает дерзкий взгляд на моих губах, безжалостно бросая меня в костёр. Щёки начинает колоть мелкими иголочками. Я дышать перестаю. Так и стою в немом молчании, боясь сделать даже крошечный вдох.

— Ну так что? — улыбается он, пока я пытаюсь справиться с собой.

— И всё же сотрясение на лицо, — нервно сглатывая, наконец, изрекаю я, когда он, ухмыльнувшись, поднимает взгляд выше.

Несколько долгих, мучительных секунд мы играем в гляделки.

— Так и так поцелуешь, Смит, — пожимает плечами он. Сказано настолько бессовестно уверенно, что мне становится не по себе.

— Да с чего бы? — высоко задираю нос. Мне всегда не нравилось, что он выше меня почти на голову. Прям до ужаса бесило. И сейчас тоже раздражает.

— Куда ты денешься, — развязно и самонадеянно произносит он. И его серые глаза при этом горят нездоровым, лихорадочным блеском.

Мне от такого заявления становится порядком не по себе. Уж слишком опасно это звучит.

— Ладно, Смит, твоя взяла, — почему-то соглашается он, протягивая мне ключи. — Не могу тебе отказать, когда ты так откровенно беспокоишься обо мне.

Закатываю глаза. Как всегда в своём репертуаре. Не может обойтись без этих своих комментариев.

— Ты хоть трезвая? — дёргает вверх брелок от бэхи, когда я уже почти дотронулась до него пальцами.

— Почти, — отвечаю хмуро.

— Что ещё за почти? Будешь рисковать нашими жизнями? — делая до смешного серьёзное лицо, причитает он.

— Ты едешь или не едешь? — взрываюсь я. Чаша терпения уже почти переполнена.

— Торопишься? — любопытствует он. — Ричи не может уснуть один в холодной постели?