На край света

– Нешто я для награды, дядя Семен, – сказал покрасневший Захаров.

– Ладно… Отдыхать!

Усталые и невыспавшиеся землепроходцы недолго толковали о происшедшем. Скоро лагерь снова спал под охраной новой смены.

Утром спалили половину оставшихся досок, чтобы растопить снег, испечь лепешки и поджарить рыбу.

– Надо добыть дичину, – сказал Дежнев Афанасию Андрееву.

– Думаешь, найдут? – с сомнением покачал головой Андреев.

– Вышлю охотников, чтобы шли стороной. Робята! Есть ли охотники промыслить дичину на хребте, скажем, или где сами разумеете? Четверых пошлю: Фомку с Сидоркой да Ивашку с Михайлой. Возьмите матки, еды на день и шагайте.

– Где искать тебя, дядя Семен? – спросил Захаров.

– Видишь высокую гору? К ней мы пойдем. У той горы нас и сыщете.

Охотники договорились меж собой и вышли, скользя на лыжах. Фомка с Сидоркой решили пройти гребнем хребта и порыскать по западному склону. Захарову с Зыряниным достались восточные склоны. Пройдя версты две вместе, охотники разделились. Захаров с Зыряниным повернули на север, а Фомка с Сидоркой продолжали идти на запад.

Чем ближе охотники подходили к подножию Олюторского хребта, тем более вытягивались их лица.

– Высота тут, пожалуй, с версту, коли не больше? Ась? – спросил Фомка.

– Высоко, – неопределенно ответил Сидорка, не любивший, когда кто-либо до него делал веское замечание. – Главное ж, как лезть-то на этот камень, громом его разрази!

Хребет поражал своей недоступностью. Нижняя часть склона была почти отвесной. Глинистые сланцы, из которых состояла гора, отличались яркостью красок. Желтые, бурые и красные слои сланцев были когда-то подняты и изломаны чудовищной мощью вулканических сил. То они ниспадали отвесно, то круто наклонялись. Местами они были в складках, подобных волнам. В трещинах белели прожилки снега.

Друзья долго шли вдоль хребта, пока не наткнулись на отрог, гребень которого помог им наконец забраться на верхний край недоступного обрыва.

Выше обрыва склон казался более пологим; однако он весь был изрезан чашеобразными углублениями, ныне называемыми «карами» и «цирками». Глубина каров была две-три сажени, а ширина такова, что в каждом из них мог разместиться крестьянский двор с избой и всеми служебными постройками. Нижний край кара имел широкую выемку грунта, глубина которой немного не доходила до дна кара. Таким образом, в кар был удобный вход.

Охотники в немом удивлении взирали на живописную картину каров, расположенных тесно и в несколько ярусов, так называемую каровую лестницу. Лишь тонкие отвесные стены разделяли смежные кары.

– Вот так гора! – удивился Сидорка. – Что тебе пчелиные соты!

– Чудно место, мил человек, чудно!..

– Кто ж тут поработал, громом его разрази?

– Тише, Сидорка! Не тако место, чтобы худыми словами бросаться, – замахал руками Фомка.

Действительно, человеку трудно поверить, что эти многочисленные глубокие ниши и разделяющие их стены не созданы разумными существами. Вам кажется, что перед глазами развалины города. Меж тем кары и цирки – это лишь результат раздробления грунта, расположенного под отдельными небольшими ледниками, существовавшими около пятидесяти тысяч лет назад, во времена великого оледенения Земли. Чередование подтаиваний ледника и замерзаний воды, просочившейся в трещины грунта под ледником, оказалось способным разрыхлить твердые горные породы и проделать под массой льда столь глубокие ниши. На эту титаническую работу ушли тысячелетия.

На снегу, наметенном в кары, и буро-красных их стенах охотники не заметили никаких следов жизни. Окажись Фомка с Сидоркой на луне, едва ли они смогли бы там найти более безжизненную картину.

– Ни следочка…

– Мертво, – согласился Фомка. – Однако посмотрим-ко, что там выше.

Сказать это было легче, чем выполнить. Пройти через кары нечего было и думать, – так отвесны и высоки их стены. Закинув лыжи и пищали за спины, охотники полезли вверх по гребням узких стен, разделявших кары. Они ползли на четвереньках, цеплялись за выступы скал, скользили, падали. Наконец поднялись на хребет. Морозный ветер свистел в ушах. Гора дымилась поземками.

– Мертво!

– Что ж, посмотрим в падях[112] по ту сторону.

Осторожно спускаясь крутым склоном в одну из западных падей, охотники обходили многочисленные «бараньи лбы» – закругленные скалы, обтертые когда-то сползавшим ледником. Преодолев на четвереньках наиболее крутой участок спуска, друзья вышли к пологому склону.

Шедший впереди Сидорка вдруг издал пронзительный вопль и скрылся. Столько же изумленный, сколько и испуганный, Фомка остановился, тараща глаза. Перед ним был гладкий заснеженный склон – ни ям, ни трещин.

– Сидорка! Где ты?!

– А! – раздался сдавленный голос Сидорки откуда-то снизу. – Здесь яма! Стой! Провалишься – оба пропадем!

Сидорка провалился в кар, занесенный до краев рыхлым снегом. Снег сомкнулся над его головой.

Шевеля губами и не двигаясь, Фомка соображал, что делать. Задыхавшийся в снегу Сидорка жалобно взывал о помощи. Фомка положил пищаль на снег, вынул из котомки длинную веревку и привязал к ней топор. Затем он осторожно продвинулся к самому краю кара.