На краю бездны

В следующее мгновение пуля ударила Мусу в грудь, отшвыривая его назад, прямо к контейнеру. Любого другого человека попавшая в грудь пуля сорок пятого калибра убила бы, но она отрикошетила от лежавшего у Мусы в нагрудном кармане телефона со стальным корпусом и только ранила его. Физически ощущая ужас, разлитый в душной тесноте контейнера, и понимая, что времени уже нет, он пополз по бетонным блокам к стоящему на постаменте ядерному взрывному устройству. Кнопки немедленной активации там не было, но никто не мешал ему задать новое время на таймере. Окровавленными пальцами, чувствуя, как его стремительно покидают силы и туманится разум, он сбросил время и набрал новое – пять секунд. В этот момент стальная дверь контейнера с шумом распахнулась, и Муса еще успел повернуться лицом к смерти.

– Аллах Акбар!

Когда у одного из противников термооптический прицел, а у другого его нет – получается не честный поединок, а профессиональное убийство. Но в данном случае было не до чести и дуэльного кодекса – уроды, на которых я охотился, пролили столько крови, что ничего другого, кроме пули, они не заслуживали. Иногда для решения проблемы нужна именно пуля – и если мне не удастся ее решить, на несколько миль в округе останется радиоактивная пустыня.

Его я нашел и увидел почти сразу, он стоял у контейнера с открытой дверью. Только один, но рассуждать было некогда. Оружие было совсем незнакомым, а если оружие незнакомо – стреляй в центр мишени, не пытайся выцелить голову, можешь промахнуться. Так я и сделал – выстрелил и увидел, что человек пошатнулся, шагнул назад и упал прямиком в контейнер. А потом начала закрываться дверь. Больше я стрелять не стал, понимая, что находится в контейнере и что может случиться, если хоть одна пуля попадет туда, куда ей лучше не попадать.

Забыв про снайперов, про наступающий спецназ, про возможность быть подстреленным самому, я побежал вперед так быстро, как только мог. Разницы, подстрелят меня сейчас или мы все здесь сваримся в радиоактивном котле через минуту, не было.

У контейнера, привалившись спиной к стене, сидел человек, я не знал, кто это, не знал, жив он или мертв, и потому дважды выстрелил в него, мертвым можно считать только того, кого ты убил лично, да еще и убедился в том, что он мертв. Убеждаться времени не было, я рванул на себя дверь контейнера, прекрасно сознавая, что меня там может встретить выстрел в лицо. Но какая теперь разница – подохнуть сейчас или чуть позже от ядерного взрыва. Если этот парень доберется до кнопки и нажмет…

Он лежал у самого взрывного устройства, опираясь на него. И даже не пытался выстрелить в меня, видимо, уже сделал свое дело.

– Аллах Акбар!

Я выстрелил – и террорист повалился на бетонные блоки, словно кукла. Готов.

А рядом с ним лежал кто-то еще, кто-то связанный, и я даже понял кто. Времени не было совсем – по левой ноге хватило, как будто колуном, закружилась голова, но дело я сделал. Уже падая, я нажал на спуск автомата и перерезал лежащего пополам длинной очередью.

Просьбу Государя Императора Российского Николая, моего старого друга еще по Крыму, я выполнил. А теперь – на все наплевать…

Падая, цепляясь свободной рукой за дверь контейнера, я видел, что ко мне бежит вооруженный до зубов североамериканский спецназовец.

Вторая группа, состоящая из нескольких человек, наконец достигла линии контейнеров. Разбившись на пары, они рванули в лабиринт, прикрывая друг друга.

Нервы, конечно же, у всех были на взводе – свет, а потом темнота, непонятный обстрел, которому они подверглись – и при этом никого не зацепило, доклады снайперов о наличии посторонних, да еще и возможное присутствие гражданских делало предстоящую задачу архисложной. И потому, когда двое бойцов спецотряда увидели около открытого контейнера вооруженного и стреляющего человека, долго размышлять они не стали. Один из стрелков вскинул автомат и выстрелил неизвестному в ногу, после чего один остался на месте, держа неизвестного под прицелом и готовый выстрелить уже на поражение, а второй побежал вперед, подбежав, отбросил ногой автомат неизвестного. Но дело было уже сделано…

– Какого черта здесь произошло, лейтенант?

– Сэр, мы увидели этого человека, у него был автомат, направленный в сторону контейнера, и я принял решение обезвредить его, но без максимального ущерба, сэр.

– А остальные?

– Остальные были уже мертвы, сэр, когда мы подошли…

Обутые в ковбойские сапоги ноги у моего лица сдвинулись с места.

– У вас в отряде есть медик?

– Да, сэр, капрал Каро.

– Пусть он поможет этому человеку. Он нам еще пригодится живым.

– Так точно, сэр!

Конечно, мне есть за что благодарить этого лейтенанта. Мог бы выстрелить в колено, попал бы – и я всю оставшуюся жизнь ходил бы с палочкой. Тут хоть и была задета кость, но нет ничего такого, чего не может вылечить медицина. Даже полевая.