На краю пропасти

— Первый раз слышу от человека, что он не хочет жить! Ты нужен мне, Яр, твоя сила и способность сопротивляться вирусу мне нужны. Иначе боюсь, я в этой непонятной войне проиграю. Там, куда мы направляемся, в разы опасней, и, возможно, там уже поработал вирус. Если заражусь я, то не смогу исполнить свой долг, и болезнь, так успешно подавляемая тобой, распространится везде. Ты единственный способен ей сопротивляться. Так что… ты поможешь мне, Яр?

Некоторое время парень молча лежал на полу, рассматривая деревянный потолок, затем поднялся и, посмотрев сквозь клетку на Игоря, горячо произнёс:

— Я помогу тебе! А Ольга с Лидой?

— Мы их заберём отсюда, обещаю. Что-то мне подсказывает, что, когда сюда заявится Гром, эти слесари и механики-добровольцы вряд ли с успехом смогут противостоять ему со своими помповыми ружьями. Завтра будет весело, Яр, так что давай отдохнём.

— Отлично! С нетерпением жду завтра!

— И я! — тут же подхватил Семён. Глаза горели, а мужик ухмылялся во всю ширину щербатого рта. Создавалось ощущение, что с приходом Игоря в нём с новой силой вспыхнула искра жизни. Будто до этого не жил. Не было смысла, не было цели. — Я с вами! Не знаю чем, но я вам тоже помогу. Эту заразу победю… побежу… тьфу ты! Эту заразу помогу уничтожить!

Глава 3

Сватовство

Дорога во тьме расчерчивалась яркими следами двух только что проехавших автомобилей. Вместе с новой сущностью у Митяя появились и новые способности. Ещё не остывший для обострённого чутья от соприкосновения с резиной колёс асфальт ярким шлейфом указывал путь монстру. И он бежал теперь сквозь тьму со скоростью, далеко превосходящей все прежние возможности Митяя. Мозг работал предельно чётко, хоть и слегка иначе. Теперь синапсы не обрабатывали и не сохраняли бесполезную информацию, только жизненно необходимую. Запахи визуализировались, расцветали ярким букетом, рассказывая всё о мире вокруг, раскрывая прежде скрытые тайны. И зрение тоже стало другим: неживые предметы отсеивались, растворялись, почти сливались с остальной массой застывших изваяний — домов, деревьев, обломков древних механизмов, превращённых войной в исковерканные железки. Всё живое, наоборот, будто яркими маяками вспыхивало сразу перед глазами, где бы это пусть даже самое мелкое существо ни находилось. Любое движение во тьме — и зрение со слухом передавали мозгу полную информацию о живом организме, помечали его пульсирующий силуэт и отслеживали, пока опасность столкновения с ним не исчезала.

В любое другое время эта особенность помогла бы монстру эффективно охотиться, но не сейчас. Приходилось отбрасывать лишнюю информацию, забывать, чтобы не терять изначальной цели.

Тварь передвигалась быстро, но всё же не настолько, чтобы догнать автомобиль. Изредка она останавливалась, сверялась с органами чувств, словно с точнейшим прибором, и мчалась дальше, не замечая расстояния. Человек бы давно растратил силы и упал с одышкой на потрескавшийся асфальт, но не монстр. Изменённое тело черпало внутри себя нескончаемые ресурсы, огромные мышцы резко сокращались под чёрной кожей, толкая вперёд со скоростью, далеко превышающей возможности обычного человека, но Митяй им давно уже не был. Невообразимая ярость ворочалась внутри, безмерная животная злость и неуёмная жажда дикого зверя, попробовавшего кровь, почувствовавшего её живительную силу для собственного организма, её божественный вкус и запах. Теперь ничто не могло остановить монстра. Жажда крови проникла глубоко в подкорку, а новые инстинкты, которые вирус принёс с собой, возобладали над разумом — если сознание Митяя ещё трепыхалось, пытаясь вернуть власть над телом, то лишь где-то глубоко внутри, нехотя и лениво, отчего зверь почувствовал уверенность и далеко запечатал разум человека в самых глубоких и потаённых чертогах мозга. Или ему так казалось…

Впереди громыхнуло, что заставило Митяя сбавить скорость и спуститься по дорожной насыпи в лес с причудливо изогнутыми деревьями. Одна из целей остановилась, застыла чуть впереди, съехав с дороги. Маленькие чёрные иголки-волоски по всему телу твари зашевелились, словно крошечные антенны, сканируя окружающее и позволяя не задевать в темноте ветки и избегать другие препятствия с завидной бесшумностью. Монстр, укрытый ночью, осторожно приблизился к «Тигру», заглянул в окно и уже занёс для удара клешню, но…

— Папа! — кричал мальчонка лет пяти, заливаясь слезами. — Не надо! Не надо! Я боюсь!

— Надо, Митенька, надо! — отец был неумолим.