На краю света

— Да не, в зеленых беретах был — сказал он, как бы невзначай, пока забивал данные в навигатор. В его глазах чувствовалось эта боль. На мгновения он вспомнил, как ему плевали в лицо всякие приверженцы мира, дети цветов и прочая шваль. Он повидал ад. А теперь после всего работает таксистом за самые настоящие гроши. Это был мужчина за пятьдесят. Седина пробивала его черные волосы, а морщины на лице были видны, как никогда. Несмотря на это, выглядел он очень крепким.

— Мы там всякое повидали, в этой стране тигров. А у вас, что там в Ираке?

— Жарко.

— Ха-ха, да — протянул таксист с небольшим смешком. — Помню было время, когда я был молод. Тогда же нас всех и призвали. Эх… — вздохнул он. — Я жил в маленьком городке, где жило не больше тысячи человек. Так вот, с моей улицы, после войны не осталось ни одного парня. Все они погибли, будучи совсем юношами. Да и друзья у меня тоже, кто-то умер из-за наркотиков, кто-то остался жить на улице и у еще кого-то поехала крыша. Всякое было тогда, хотя и сейчас бывает похуже. Уж я сам это знаю.

— Тяжело было тем, кто попал в те времена, — ответил я, слушая рассказ таксиста. — Война оставляет свой след на каждом, кто её переживает, и на окружающей среде. Но важно помнить и чтить память тех, кто пожертвовал своей жизнью. Таксист кивнул в знак согласия.

— Мы вели партизанскую войну, против партизан, ну разве это не смешно? — произнес он. — В зеленых беретах, они верили, что смогут победить, но на самом же деле нам просто не дали выиграть эту войну. Наркотики, рок-н-ролл, «Плейбой» — все это действовало на мозги совсем юных ребят. Нужно было не увеличивать военный контингент, а улучшать его подготовленность. Но для политиков, видимость того, что капиталистический мир так эффективно и беспощадно перемалывает коммунистические страны — казалось намного выгоднее. Им не нужно была быстрая победа, им нужна была длительная и продолжительная война. А теперь, что? Все канет в историю, то есть в никуда. Советов уже нет, как и угрозы, исходящей от коммунистов. И как всегда умирают не, те кто должен — закончил таксист, сделав небольшую паузу. — Ладно, а вот и твоя улица — сказал он, посматривая на навигатор. — С тебя пятьдесят три доллара.

— Берегите себя — проговорил я, протягивая две сто долларовые купюры.

— Спасибо и ты себя береги — сказал он мне вслед.

Перед мной распахнулась большая темная и длинная улица. Мой родное пристанище. И тут я хотел еще строить семью с своей уже бывшей женой? В таком доме лучше жить самому. Лужайка была в хорошем состоянии, спасибо моему соседу. Я оплатил стрижку газона на год вперед, хотя уже прошло чуть больше, но судя по всему он платил из своего кармана. Стоило бы возместить ему за лишние издержки, но все это потом. Мне бы хотелось наконец принять горячею ванну. Я подошел ко своей старой доброй двери. Это была толстая, тяжелая дверь, возможно даже бронированная, кто знает, что этим пижонам в голову может взбрести? Достав ключи из кармана, я вставил в замок и провернул. Когда я уезжал, то оставил ключи этому же соседу, дабы он следил за домом. Возможно, стоило бы нанять дворецкого, но в душе я все еще тот простой парень с улицы. Открыв дверь, я оказался в темной прихожей. Нажав на переключатель, свет включился. Он даже об этом позаботился, но все же счета за свет списывались с моей карточки, так что любой каприз за ваши деньги. Я разулся в гостиной, потому что всегда любил чистоту. Но пыль на полках говорила об обратном. Все-таки целый год не был дома. Терзало меня странное ощущение, что я тут и никогда-то и не жил. Однако это ложное чувство, ибо я настолько привык к казармам и прочему, что забыл, что такое настоящий дом. Сняв свою обувь, я пошел на второй этаж в свою комнату. Где скинул с себя всю одежду и достал из шкафа домашние тряпицы. Мой ранец, с которым я прошел многое — остался так и лежать в комнате на полу. Но сперва стоило бы принять душ.

Я открыл дверь, что вела в комнату с ванной и туалетом. Тот кто это проектировал — большой молодец. Но мало того, вмонтированный душ — одно из самых неудобных вещей, поэтому я демонтировал его еще давно. Теперь же я могу насладиться вполне себе нормальным. Включив горячею воду, я будто бы застрял. Оказался в очередной раз зажат, но по правде говоря, все минуло к чертям собачим. Сколько бы я себя не тер, я уже никогда бы не смог смыть с себя это. Руки мои насквозь пропитаны кровью — и с этим ничего не поделаешь. Опять же, все эти события затеряются во времени и, чтобы продолжить жить, стоило бы не начинать винить себя, но и этого я не собирался делать. Просидев в горячей ванне около часа, я вышел в хорошем самочувствии и пошел спать.

Так и прошел остаток ночи, проведенный в небытие, в предвкушение свои собственных грез. У меня же остался ее номер — я обязательно позвоню, хотя это будет не то, но адреса у меня нет. Возможно такое, что она могла переехать, или еще чего, но хватит. Это все проблемы предстоящего утра. Кажется меня начало терзать смутное чувство, что ничего из этого не выйдет, но попытаться все же стоит.