На краю Вселенной

Теперь, когда в живых из ее команды уже никого не было. А только она Джема. И эти слабонервные сопляки туристы Лаки и Кармела. И ее соперница Герда. И любимый ею до безумия Вик. Демон Ада разжег в Джеме необузданные все ее женские желания. И Вик был самым подходящим теперь для утоления того дикого полового голода единственным мужчиной на этом недвижимом корабле в этом районе галактики. А, она была, теперь единственным пилотом этого захваченного неведомой губительной страшной силой в плен звездного туристического экскурсионного корабля. И она теперь была старшей здесь и делала то, что ей заблагорассудиться. Она видела ее ту силу. И она теперь ей руководила. Им не вырваться теперь, отсюда и вероятно, это последнее, что ей здесь остается. Остается лишь, отвоевать его Вика у той Герды и забрать себе. Все погибли. И капитан Колмар, и Зедлер, и Хоппер. И даже те два дроида репликанта Бела и Грета. И только вот одна Джема, оставленная, словно, демоном себе на закуску, еще живая, шла, быстро сверкая голыми бедрами своих женских ног в длинном коридоре между отсеками «Зенобии».

Джема спала у себя в кубрике и была, почти вся раздета. Она с трудом уснула, заперевшись в своей каюте. И вот, жажда необузданной дикой любовной страсти пробудила ее и повела по длинному корабельному коридору «Зенобии» в поисках той дикой любви. Как под каким-то гипнозом, как, какую-нибудь управляемую, чьей-то неведомой силой живую куклу. Она была раздета до обтягивающего ее гибкого женского лет тридцати тела, темно-синего подтягивающего ее полную женскую вверх грудь бюстгальтера. И узких, натянутых, также, туго на ее Джемы, задницу, волосатый лобок и промежность, широкие женские упругие бедра плавки. Подтягивающие и подчеркивающие тугим жестким пояском низ ее с красивым пупком женского живота. Она шла, виляя овалами красивых женских бедер полных ног, босоногая по длинному коридору между отсеками. Открывая и закрывая на автомате за собой и блокируя все двери. Отрезая все пути к отступлению того, к кому она шла. Она то, смеялась, чему-то, то плакала. Но, шла, вперед, подчиняясь, какой-то неведомой силе. С диким каким-то звериным взором в синих ее широко открытых обезумевших глазах.

Джема хотела его и хотела убрать с дороги свою соперницу. Это вдруг произошло. Там за бортом, когда она, надев легкий аварийный скафандр, вышла посмотреть побитый пылью бронированный композитными материалами в титане литирием и бертонием корпус «Зенобии». И все ее антенны и солнечные батареи. Уже изрядно потрепанные космической черной пылью. Джема хотел послать сигнал о помощи, и там все и случилось. Она вдруг почувствовала непреодолимую тягу к Вику. Куда более, сильную, чем было до этого. И просто обезумела. Сама не отдавая себе полного отчета в своих действиях. Это было просто навязчивое, какое-то сумасшествие или даже одержимость. И она не контролировала больше себя. Она хотела любить, и любить только, Вика. Она была под властью непреодолимого желания и неизвестной никому инфернальной силы. Под властью самого охранника Ада и демона перекрестка Цербера.

Джема тогда стояла на посеченном пылью корпусе «Зенобии». И смотрела на тот захвативший их в плен черный планетоид. Именно тогда, она окончательно обезумела от любви к двадцатилетнему Вику. И потеряла над собой полностью контроль. И вот, Джема шла по коридору и разговаривала сама с собой, или с кем-то, кто был как бы с ней рядом.

— Он будет все равно, мой — говорила она кому-то, недалеко от себя.

— Я возьму его себе, и все тут. И никто не помешает мне в этом. Если надо будет, я убью любого на своем пути — произнесла Джема. И ее глаза были поистине сумасшедшие.