На крючке

- Все в порядке. Твоя преданность команде восхищает.

Скажи это парням, большинство из которых хотят убить меня прямо сейчас.

- Спасибо... - блядь. Да как же ее зовут? Стэйси? Нет. Шэннон! - Шэннон.

Я приготовился к возражениям, так, на всякий случай, если я ошибся, но девушка улыбается так, словно я наградил ее высоким званием.

Так как мне больше нечего ей сказать, я возвращаю все свое внимание на дорогу. Почему я вообще ушел вместе с ней из клуба? Это было глупо. Я чувствую удушье. Я не могу поехать домой так скоро. Я включаю радио в отчаянной попытке заполнить тишину. Джек Уайт поет о влюбленности в призрак, для поцелуя которого ему не хватает смелости. Я нажимаю на кнопку отключения радио с большей силой, чем необходимо.

Слава богу, мы сейчас уже перед домом ее студенческого общества, потому что я не думаю, что смог бы проехать еще хоть милю. Я останавливаюсь, достаточно резко выжимая тормоз, от чего нас обоих немного бросает вперед.

И словно Шэннон ждала этого момента, она поворачивается ко мне на своем сидении и выжидающе смотрит. Язык ее тела кристально ясен, начиная от того как она наклоняется ко мне и заканчивая ее взглядом, который мечется от моего рта к глазам. Она хочет, чтобы я ее поцеловал.

Мои пальцы напрягаются вокруг руля так, что тот скрипит.

Я не буду целовать ее в этой машине. Не там, где я впервые испробовал вкус губ Анны. Просто образ другой девушки на пассажирском сидении моей машины ощущается как пощечина. Это неправильно. Здесь должна быть Анна. И в некотором роде она и правда здесь. Преследует меня с каждым моим вдохом. Моя зона комфорта сейчас фактически разрушена, от чего мне хочется ударить что-то кулаком.

Отстегнув ремень, я распахиваю дверцу машины и выскакиваю в холодную ночь. Глубоко вдыхая, я огибаю машину и открываю дверь для своей сегодняшней девушки.

Не колеблясь, она скользит своим телом напротив моего, когда выбирается из авто. Черт.

- Итак, - бормочет она, прижимая ладони к моей груди, - спасибо, что вывел меня погулять сегодня вечером.

Я медленно отодвигаюсь назад, захлопывая пассажирскую дверцу своим бедром. Она следует за мной, и ее руки поднимаются к моей шее.

- Ага, уверен так и есть, - я говорю, как идиот. Я и есть идиот. Почему я вообще вышел сегодня из дома?

Ее глаза глядят на меня. Ожидая.

Нет. Этого не случится. Я не могу вызвать в себе даже чуточку энтузиазма. Но затем я думаю о том, что сегодня Анна отправится домой с мистером Гадость. Она двигается дальше. Хмурясь, я наклоняю свою голову ближе к девушке, которая хочет меня. Розовые губы приоткрываются, приглашая. Но я останавливаюсь.

Просто сделай это. Сделай это и тоже двигайся дальше. Поцелуй уже гребаную девчонку.

Она забирает шанс принять решения из моих рук. Ее губы прижимаются к моим. Это ощущается неправильно, ее губы неправильной формы. Она пахнет неправильно, сладкими цветами вместо теплых пряностей. Неправильно, неправильно, неправильно. Все мое тело испытывает отвращение. Я отскакиваю назад, вырываясь из ее объятий и что-то невразумительно мямля. Иисусе. Мой член, кажется, увял в моих шортах.

- Извини, - говорю я ей просто.

Жар заливает мое лицо. Я должен был оказаться способен хотя бы на поцелуй. Она милая, в конце концов. И жаждет меня. Но вместо этого мою плоть скрючивает. И это расстраивает меня в конец. Я заражен Анной. Я хочу пробить дыру в крыше своей машины.

Неуверенно смеясь, я отступаю в сторону так, что моя задница ударяется о машину.

- Я хм... - абсолютно больной - ... устал.

- Ага... - ее рот неправильной формы искривляется в полуулыбке. - Ты уже говорил это.

- Верно, - боже, просто помоги мне выбраться отсюда.

Но прежде чем я могу сбежать, она снова начинает говорить своим странно нейтральным тоном.

- Это из-за неё?

Я так сильно вздрагиваю, что мой локоть ударяется об окно машины.

- Неё?

Шэннон подмигивает мне.

- Ну, ты знаешь, рыжей из бара, - я не очень-то скрытен. - Она та, с кем ты порвал недавно? Она и есть Рыжая Курица?

- Рыжая Курица? - повторяю я, а моя голова начинает гудеть. Что. За. На фиг?

Девушка посылает мне успокоительный взгляд, но я очень далек от состояния спокойствия. Я вижу блеск в ее глазах, выдающий желание поделиться сплетнями. Она и правда думает, что я хочу говорить с ней об Анне? И опять же: Рыжая Курица? О, черт, нет.

- Ты знаешь, - говорит она, - одно из прозвищ, что ей дали в Твиттере и Инстаграме.

Уродливое болезненное чувство давит мне на плечи. С секунду я могу лишь смотреть на эту девушку, пока у меня в ушах нарастает шум.

- Что, чет побери, они еще говорят?

Не обращая внимания на мою более чем очевидную ярость, она отвечает:

- Что ты бросил какую-то рыжеволосую посреди двора кампуса.

Тот день все еще ранит меня. Слыша о нем еще от кого-то, я чувствую боль в груди.

- Почему они зовут ее Рыжей Курицей? - мой голос звучит так, словно исходит из длинного туннеля. Знает ли об этом Анна? Она бы возненавидела это. Возненавидела.

- Я не знаю, кто именно дал ей это прозвище.