На крыльях моей боли

Да, братья на первый взгляд казались ровесниками, но ни капли не были похожи. Глеб немного ниже и гораздо худее, да и выглядел сильно потрепанным и усталым. Темные круги под глазами говорили о постоянном недосыпании. Возможно, даже он младше  Егора, просто сильнее потаскан жизнью. 

– Потом опеку над ним взяла моя мама, родная сестра матери Егора, – продолжил Глеб спокойно свой рассказ. – На тот момент у нее тоже было два сына, я и мой младший брат Леха. Отец, конечно, не обрадовался такому раскладу, но из-за любви к маме согласился. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Как Егор пережил смерть своей мамы? – внезапно для самой себя спросила Даша. 

– Пф, – выдул тот воздух, вытянув губы в трубочку. – Никак. Отец говорит, что он даже не плакал на похоронах, а мамка объясняет это тем, что Егор был слишком маленьким и толком ничего не понимал. 

– А где папа Егора? 

– Он был дальнобойщиком и разбился на фуре, когда тетя Лена ходила им беременная. 

– Его маму звали Лена? – пораженно прошептала Даша, и в груди что-то неприятно сжалось.

– Да, как и его невесту… – запнулся Глеб, будто опомнившись. – Прости, тебе, наверное, неприятно о ней слышать. 

– Нет, все хорошо, – отмахнулась Даша, а сама стыдливо напряглась: почему-то, и вправду, ей было неприятно слушать о погибшей возлюбленной Егора. 

– Значит, Егор сирота, – вздохнула девушка, желая поскорее перевести тему. 

– Ага, моя мама из кожи вон лезла, чтобы он не чувствовал себя обделенным, а ему было плевать. Одним словом, трудный ребенок, – закатил Глеб глаза кверху. – Да к тому же еще и неблагодарный. Сколько мы ни пытались с ним подружиться, все напрасно. Егор всегда держался особняком, как будто намеренно показывая нам, что он в этом доме чужой, а когда пошел в школу, так вообще с катушек съехал, никого не слушал: ни учителей, ни родителей. Помню, его ругают за что-нибудь, а он спокойно смотрит в сторону, словно это не ему говорят, – поделился мужчина воспоминаниями. – Отца эти выходки прямо-таки бесили. Частенько Егорке прилетало от него ремнем, но и такой подход не действовал. Мы с братом до тряски боялись ремня, а этому хоть бы хны. Он даже не плакал... 

– Да уж, – поежилась Даша, представив, как маленького ребенка хлещут ремнем. На нее-то родители даже голоса не повышали. Подобное наказание для девушки было дикостью, а Глеб так равнодушно об этом рассказывал, слово не видел в подобных наказаниях ничего зазорного. 

– Поверь мне, Егор всегда сам нарывался, – пылко заявил тот, заметив ее смятение. – Мама, конечно, старалась заступаться за него, и от этого родители постоянно ссорились. А когда она забрала Егора обратно из Интерната, так отец вообще ушел из дома. 

– Откуда забрала? – отшатнулась, слегка опешив, Даша. 

– Ты про это тоже не в курсе? 

Девушка не смогла ни слова выдавить и лишь махнула отрицательно головой. 

– Ну, знаешь, моя мать тоже не виновата. Она терпела из последних сил, но когда уже со школы надавили, то не смогла больше сопротивляться, – протараторил Глеб, будто защищая свою семью. 

– Я ничего не поняла…

– Что понимать-то… В третьем классе Егора отправили в школу-интернат, – пояснил тот неохотно, видимо, эту тему он не горел желанием обсуждать. – Мать до сих пор винит себя за это, но что ей оставалось делать, когда от него отказались все учителя. 

– Почему? 

– Не помню уже. Учиться, что ли, не хотел, – развел мужчина руками. 

– И сколько Егор провел в интернате? 

– Три года где-то, а после происшествия мать его сразу же забрала. 

– Происшествия? – переспросила Даша.

– Ну да, – замялся Глеб, осматриваясь по сторонам. 

– А что случилось, можешь рассказать? – напряглась девушка, так как весь рассказ о детстве Егора ей казался до жути странным. 

– Я и сам-то толком ничего не знаю, – поморщившись, ответил тот. – У него был друг в интернате, и он погиб. Вроде как они были вместе на крыше, когда тот с нее упал и разбился насмерть. 

– Обалдеть! – выдохнула Даша, ибо эта информация ее окончательно подкосила. 

– Угу, там вообще история мутная, – поделился мужчина своими подозрениями. – Матери намекали даже, что это Егор того столкнул.

– А он что?

– Ничего, – ухмыльнулся Глеб. – После того случая он почти год не разговаривал. И из полиции приходили, и социальные работники, и психолог – Егор слова не сказал. Так и осталось загадкой, что случилось на самом деле. 

– Это просто ужасно! – Даша не смогла сдержать эмоций.