На линейном крейсере «Гебен»

Если бы только русские знали, для чего всё это было разыграно! Теперь и мы можем подумать о возвращении. Мы боролись с противником достаточно долго. Медленно идем курсом на юг, чтобы затем, описав циркуляцию, следовать на юго-запад. Тем временем наступает вечер. Русская эскадра осталась далеко позади. Ей уже хватило нескончаемой, бесполезной охоты. Но зато эсминцы упорно всё еще продолжают преследование, они все же медленно приолижаются.

Ага! Нас должны ожидать еще совершенно особые сюрпризы. Русские совсем не так глупы и хотят теперь, когда стемнело, взять реванш за все неприятности, которые мы им причинили за день. Поэтому нам на хвост садятся эсминцы. Итак, атака миноносцев! Ночью это всегда опасно.

Над морем медленно опускается темнота. На небе ни звездочки. В сумерках исчезает всякое представление о расстоянии, пространство как бы утрачивает свою глубину. Беспросветная темнота будто проглатывает всё вокруг. Невидимые во тьме, мы без единого огня двигаемся в иссиня-черной ночи. Нам совершенно не хочется, чтобы эсминцы следовали за нами. Они чувствуют себя в своей стихии, черные спутники, и безусловно, захотят использовать время до появления луны.

Только около 11 часов покажется луна. Тогда худшее время будет позади. Эсминцы больше не смогут действовать так свободно, как теперь в непроглядной мгле. До тех пор, однако, нам угрожает опасность. Наблюдательные посты поэтому повсюду удвоены. Теперь нужно очень внимательно следить за морем.

Ситуацию благоприятной не назовешь. Идем в неизвестности и быть готовым нужно ко всему. Странно, мы проклинаем теперь темноту и с надеждой смотрим туда, где на воде лежит слабый свет луны, у врага же, наоборот, союзник тьма, и он ненавидит предательский лунный свет.

Теперь мы тоже увеличили скорость и несемся, словно призраки. С русскими миноносцами шутить запросто нельзя. Все в напряжении. Бесчисленные зоркие пары глаз сверлят черноту вокруг, тщательно всматриваются в ночь. Ничего не видно. Но в то время, как глаз напрасно и беспомощно натыкается на темноту, обостряется другое чувство — напряженно вслушиваемся в ночную тишину. А в эфире начинает проявляться активность — русская радиосвязь! Это эсминцы, наши невидимые преследователи, которые переговариваются в иссиня-черной ночи и тем самым себя выдают! Далекие голоса становятся все громче — по очень оживленной радиосвязи мы в радиорубке понимаем, что враг приближается достаточно быстро. Счастье, что он вообще радирует. Что бы мы делали иначе?

Сообщения от нас одно за другим следуют в боевую рубку. У нас для всех полно дел. Между тем наступило 10 часов ночи. Итак, ещё целый час до восхода луны! Редко кто так ждет этого, как мы в совершенно непроглядной ночи.

Но теперь наше положение становится совсем опасным! Русские знают так же хорошо, как и мы, что их время на исходе. Радиосвязь эсминцев становится настолько громкой, что наш детектор начинает слишком перегреваться. Во время войны у нас ещё не было наушников, они вошли в обиход лишь в 1918 г. Так что у каждого радиста был свой собственный детектор. С ним обращались так же осторожно, как с сырым яйцом. Русская радиосвязь тем временем становится невыносимо громкой, невозможно слушать, треск стоит в ушах. Зловещие ночные призраки должны быть в непосредственной близости, и тем не менее ничего не видно. Они хотят незаметно следовать за своей добычей под покровом темноты.

В наивысшем напряжении и тянущемся ожидании все на борту находятся по боевым постам. Глаза уже болят от постоянного всматривания в ночь. Возможно, что на черной воде все-таки увидим скользящую темную тень.

Тем временем работа в радиорубке идёт полным ходом! Мы лихорадочно прислушиваемся к каждому сигналу, который выдает врага. Теперь, вероятно, один эсминец передает другому: «Первый атакован!» Чёрт побери, что должно это означать? Почти в то же мгновение нас пульсирующим сигналом вызывает «Бреслау». Ответ — и наш «младший брат» уже сообщает, что русские эсминцы приближаются в облаке нашего же дыма! «Бреслау» просит держать наши прожектора наготове. По его команде мы должны направить луч света на нашу собственную «дымовую завесу» и осветить эсминцы. Черт побери, они должны находиться уже совсем близко — в любой момент предательский след может вспыхнуть в фосфоресцирующей воде — миноносец, означающий катастрофу.

Таким образом, в высшем напряжении проходят несколько мгновений. Что принесёт следующая минута? Наблюдательные посты на палубе всматриваются в иссиня-черную ночь — вопреки всему они ничего не видят. Слишком темно. За корму призрачно уходит во тьму черный дым «Гебена». На полном ходу и при встречном ветре он прижимается вниз и лежит на воде по правому борту, словно покрывало, которое мы тянем за собой.