На мёртвой точке

Внезапно лавочник резко остановился. На дворе кто-то закричал, призывая на помощь. Голос принадлежал сыну домовладельца, который, очевидно, поссорился с рыжеволосым сыном лавочника. Обоим мальчуганам было лет по десяти, но юный Кыо, видно, сбил с ног противника, тот упал у колодца и голосил во всю мочь, причём совершенно попусту, ибо домовладельцев — ни отца, ни матери — не было дома.

Потом Кыо услышал, как жена в соседней комнате кинула ножницы на швейную машину, встала и прошлёпала к окну, чтобы выступить посредницей. Но лавочник опередил её. Красный от возбуждения, он распахнул дверь, ведущую из лавки в комнату, и проревел:

— Ступай прочь от окошка. Какое тебе дело до драки. Знай, сапожник, свои колодки и не суйся!

Жена испуганно взглянула на мужа — очумел, что ли? Она помедлила и робко сказала:

— Слышишь, наш паренёк хозяйского Эди лупит.

— Слышу, ну и что! — снова гаркнул Кыо. — И я скажу — лупи, колошмать! Пускай разомнёт этому Эди косточки, да так, чтобы тот месяца три на перине провалялся.

Старый Кыо подскочил к окну и закрыл его, оглушительно хлопнув рамой. Звучные тумаки и отчаянный рёв по-прежнему доносились со двора.

— Так, — злорадствовал лавочник. — Так его!

Жена Кью, сложив руки, устремила тревожный взгляд на окошко под потолком, через которое, впрочем, виднелись одни лишь кроны соседних яблонь. Всякий раз, когда слышался звук тумака и новый приступ

рёва, она молча вздрагивала.

Немного погодя Кыо снова обратился к жене: на этот раз он был снисходительней.

— Чего тебе встревать, если наш сынок верх берёт, если он одолел врага. Плохо ль ему на спине у этого Эди? Ты вот не замечаешь, что сын страдает излишней скромностью. Он и ходит-то как лунатик! А ежели в драке ему удалось подмять противника — так и садись на того верхом, гарцуй себе на славу. Хорошо, что он влепил не кому-нибудь, а сынку домовладельца. Пусть парень крепче в себя верит, смелости набирается. Свой кулак и свою силу уважать надо, ценить! Нынче я долго размышлял о нашей жизни и думаю, что подобрал к ней ключик, придумал кое-что полезное.

Лавочник разошёлся.

— Нашего парня, скажу, нужно совсем по-иному воспитывать! С сегодняшнего же дня запретить ему без позволения брать в лавке булки или конфеты. Пусть потихоньку тащит, пусть ворует.

— Ворует? Сын?

Лавочница даже рот прикрыла рукой, чтобы не произносить таких страшных слов.

— Именно! Пусть руку набивает, Мы, спрашивается, воровали — я или мой отец? Нет, не водилось за нами такого. В тюрьме сидели? Опять же нет! То-то же. А вот дедушка сидел, да и не раз. Посидел за решёткой да и купил хутор, а потом мельницу. Ты, жена, заруби на носу: чтобы нам, рыжим, повезло, в нашем роду непременно должен найтись какой-нибудь ловкач, мошенник. Пускай жулит, но чтобы ловко, чтобы не только пальцами работал, а и головой смекал, и к тому же считался порядочным и уважаемым гражданином. И никаких решёток, никаких тюрем. Ты знаешь, что мой дед проделывал? Увидел он однажды на дороге воз, а на нём рыбак. Тот задремал, а дед подошёл к возу, мешок с салакой тихонько развязал, да и наложил себе котомку рыбы — полнёхонькую. Дома, смотришь, за обедом салака на столе горой, пар идёт! Вот какое понимание у деда моего было. Опять же Ормус, школьный товарищ, забрал мои ножик с красивым черенком, сунул себе в карман — и поминай как звали. У него, мясника, тоже правильное понятие о жизни. А я что? Я от родного отца большое торговое дело заполучил а спустя несколько лет до подвала докатился и плесневею тут.

Слабо тренькнул дверной звоночек — кто-то спускался в лавку. Кыо торжествующе поглядел на жену.

— Да! Нет у нас пока жулика, нет ловкача. этом вся беда. Но ошибочку свою мы исправим, у нас имеется, как-никак, один рыжий парень. Вот увидишь, мы скоро сдвинемся с мёртвой точки и заберёмся повыше.

Не торопясь уходить из комнаты в лавку, Кыо открыл окно и кликнул своего забияку сына. Спокойный и мягкий голос был исполнен отеческой заботы:

— Сынок, подумай, может, всё-таки довольно!