На одной маленькой ветеринарной станции

День подходил к концу, оставалось только закрыть станцию. И… Пришел Хулио. Поистине, по-другому этого маленького шпица назвать было нельзя. День у парня и его хозяев явно не задался. Началось с того, что бедолага умудрился перегреться на пляже. Где уж его хозяева нашли пляж с солнцем, для сотрудников станции так и осталось загадкой, но точно не в самом Питере. Факт остается фактом – дружно перегрев собаку, они вскочили в машину и рванули в клинику. Приведя пса в чувство, доктор отпустил хозяйку с питомцем в палисадник, а хозяина повел к кассе. Не успел тот расплатиться, как примчалась перепуганная хозяйка: Хулио укусила пчела, и его морда распухала прямо на глазах (надо заметить, что за несколько лет работы Абело это был первый и пока единственный случай, когда собака и пчела все же нашли друг друга…).

Сделав укол и подождав, пока отек начал спадать, врачи наконец отпустили хозяев и вздохнули почти с облегчением, как вдруг пес вывернулся из рук хозяйки и стремглав понесся к выходу. Хозяйка метнулась за ним и почти нагнала собаку во дворе. Вот еще немного и… Но женщина споткнулась, растянувшись во весь рост на асфальте, шпиц, с перепугу ускорившись, вылетел за ворота и… все услышали визг тормозов, крик хозяев.

Через минуту они, с бездыханным псом на руках, снова стояли в клинике. Выпроводив убитых горем хозяев из Хирургии, коллектив грустно столпился вокруг бездыханного маленького тельца без особой надежды на что-то. Доктор взял в руки стетоскоп, приложил к грудной клетке собаки и… Хулио сел на столе, обалдело озираясь по сторонам.

– Николаша лечит наложением рук – второй Мессия в одной из питерских ветклиник! – радостно провозгласила санитарка. И тут все начали смеяться. С улицы доносился крик-плач хозяйки «везунчика», а сгрудившиеся вокруг стола сотрудники клиники все смеялись, смеялись, согнувшись пополам от смеха, смеялись до слез и не могли остановиться. Наверное, восставший Хулио был самым приятным из возможных завершением этого дня.

Наконец, отправив домой шпица с его хозяевами, отпустив домой санитарку и доктора, Абело с фельдшером начали закрывать клинику. Потушив свет в коридоре, лаборант оглянулась и молча толкнула Микулу в бок. Тот возмущенно обернулся и… оба оторопело уставились на стоящую посередине коридора полупрозрачную фигуру, напоминающую человека в костюме химзащиты.

Опущенные роллеты, темный коридор с мерцающей красным светом лампочкой сигнализации и прозрачно-зеленоватая фигура, похожая на человека в противогазе и плаще, их просто доконали, так что двое молча и синхронно вывалились на улицу, спешно захлопнув дверь и закрыв трясущимися руками замок. В глазах обоих стояла паника. Выйдя за ворота клиники, они чуть облегченно вздохнули и пошли дозором вокруг здания – проверить, все ли роллеты опущены. В щель одного из них пробивалась полоска света. Испуганно глядя друг на друга и судорожно сглотнув, Абело сообщила фельдшеру, что свет был выключен. Тот согласно кивнул.

– Я туда не пойду, – заключил он.

– Да сигналка ж не вопит, значит, встала, – подытожила лаборант.

– Все равно утром работать. И свет включать, – подвел итог Микула.

– Ага, – согласилась Абело. Не сговариваясь, они дружно развернулись и пошли по домам. Ветер гремел рекламными щитами, завывал где-то на крышах. День уступал место ночи.

Утро

Рэншен, как обычно, пришла на работу пораньше. Ведь мало было добраться до работы, надо было еще суметь открыть калитку. Нет, если на ней висел замок и его механизм не примерз намертво из-за попавшей в него влаги, а затем ударившего мороза, то все было ничего. А вот если придется минут десять отогревать его в руках… То это, несомненно, потеря времени. А оно утром дорого. Ко всему прочему, человеческие обитатели ветеринарной станции зачастую вообще забывали, уходя, повесить этот самый замок на калитку, и тогда оную заматывали чем придется: вставляли в дужки калитки кусочки сломанных веток, опавших с деревьев; заматывали части калитки на сорванный тут же, у ворот, сухой стебель полыни или другой какой травы; или завязывали на брошенную у ворот станции, неаккуратным посетителем бахилу. Иногда в ход шла резинка, снятая второпях с волос кого-нибудь из сотрудников станции. Чтобы размотать или разрезать сии приспособления, требовалось время. А его утром всегда не хватало.

Да и накопленный за вечер мусор надо было собрать и вынести на помойку, подготавливая место для очередного потока посетителей с очередным же выбросом мусора врачом в урны после каждого из них. Се ля ви, как говорят французы. Но где люди, там и мусор. Тем более люди с больными животными. Так что, чтобы врач мог лечить, надо, чтоб у него было свободное место, куда можно было бы бросать клоки сбритой шерсти, кровавые бинты, салфетки, пропитанные гноем, и ампулы от использованных лекарств. И поскольку посетителей через маленькую клинику проходило много, то и сбор мусора по утрам отнимал достаточно много времени.